Интервью с Эриком Булатовым. Выставка "ЖИВУ-ВИЖУ" в Москве.
Диктор: Здравствуйте, дорогие радиослушатели! В эфире «Время культуры» и сегодня в нашей программе речь пойдет о выставке современного художника и уже признанного классика Эрика Булатова. Масштабная экспозиция «ЖИВУ-ВИЖУ» открылась на днях в московском Манеже.
Так сложилась творческая судьба Эрика Булатова, что в советское время он не получил широкого признания на родине. Его первая выставка состоялась в Швейцарии в 89-м году, после чего о советском авторе узнали в Европе и Америке. Приглашения следовали одно за другим. Через какое-то время Эрик Булатов вместе с женой переехал в Нью-Йорк, а затем и в Париж, где живет до сих пор.
Если так можно выразиться, «открыла» или «вернула» творчество Булатова российскому зрителю — Третьяковская галерея, которая в 2006 году организовала крупнейшую на тот момент выставку произведений художника. Спустя 8 лет центральный выставочный зал «Манеж» перенял эстафету и представил на суд москвичей и гостей столицы наиболее полную экспозицию работ Эрика Булатова, включая картины, которые никогда ранее не были показаны в России. Подробнее об этом рассказал на открытии выставки ее куратор Сергей Попов.
Сергей Попов: Это самая большая выставка Эрика Владимировича, которая когда- либо делалась. Там около 100 работ живописных и огромное количество графики, но суть даже не в этом. Большие выставки были. Многие из вас помнят большую выставку ретроспективную, которая была в 2006 году в Третьяковской галерее, она называлась ВОТ. Та выставка носила именно ретроспективный характер, где были по хронологии выстроены все работы. У нашей выставке больше такая концептуальная направленность, работы очень тщательно отбирались для этой экспозиции, чтобы ее выстроить. И у нее как-то немножко менялась по ходу концепция. И главная задача была — привести работы последних 10 лет, в экспозицию включены полтора десятка работ последних десяти лет, которые никогда не показывались в России, но уже были показаны в музеях в Европе, большая часть. Эта цифра и вообще какие-то цифры, относительно картин Эрика Владимировича достаточно принципиальны, потому что (напоминаю) создается 2-3 картины в год. То есть, каждая из них носит такой принципиальный и иногда даже этапный характер. Но помимо этого, в экспозицию включено достаточно количество работ, которые не видели зрители ни в России, ни даже иногда вообще. Они выставляются в первый раз.
- В биографии Эрика Владимировича уже была выставка с таким названием. Это была его первая выставка в России, персональная. Фактически серьезная, она называлась так в Третьяковской галерее. Но она как-то прошла не замеченной и в истории осталась просто, как «Выставка рисунков Булатова». И в этот раз мы не побоявшись, назвали ее снова ЖИВУ-ВИЖУ, потому что это принципиальные слова для искусства Эрика Булатова и вообще для всей русской культуры. Потому что эти слова взяты из стихов Всеволода Некрасова, они тоже являются одними из героев, одними из персонажей этой выставки. Но кроме того, так называлась еще легендарная, историческая выставка, которая проводилась в Цюрихе в 89м. Она называлась по-немецки. Обложка каталога была тоже украшена работой Эрика Владимировича, то есть это такая историческая преемственность, цепочка связи вместе с другими, ставшими легендарными выставками другими.
Диктор: Довольно сложно отнести творчество Эрика Булатова к какому-то одному из всех известных направлений и течений искусства. Да и сам автор не любит, когда его пытаются поместить в строго очерченные рамки. Он-то эти рамки в своих картинах раздвигает и даже стирает границу между зрителем и картиной. Почему не стоит связывать искусство Булатова исключительно с соц-артом или гиперреализмом рассказал на открытии выставки сам художник.
Эрик Булатов: Меня очень часто спрашивают, к какому направлению я принадлежу. И записывают меня в самые разные. По большей части — это соцарт или фото-реализм, или гипер-реализм, это может быть и просто реализм и концептуализм и конструктивизм. И с каждым из этих направлений, действительно у меня есть общие черты, общие свойства. Но вместе с тем запихнуть меня в каждый из этих направлений, все-таки практически невозможно. Это нужно слишком много ампутировать каждый раз. Но почему это получается? Я думаю, потому что мое дело — это не разрыв, не стремление быть каким-то отдельным, делать какое-то дело принципиально отличное от всего, что делалось до меня. А мое дело — как раз связывание, соединение, мосты. Связь направлений, связь эпох. Вот то, что Осип Эмильевич Мандельштам называл «склеиванием». Вот я склеиваю. И вот это место, вот эта позиция в искусстве — это мое дело и мое занятие, мое место.
- Еще я хотел бы сказать несколько благодарных слов по поводу Манежа, потому что мне очень важно, что эта выставка будет именно в Москве, потому что Москва это мой родной город, и здесь была моя выставка 8 лет назад, которая как бы меня здесь и открыла в России. И я хотел бы на этой выставке прежде всего показать, что сделано мной за эти 8 лет, прошедшие после той московской выставки. И конечно, я благодарю тех, кто сделал эту выставку, кто ее организовал. Но все-таки не могу не сказать, что моя главная благодарность, главное спасибо, которое я могу сказать — это моей жене Наташи, если бы не она, вообще не было бы этой выставки...
Диктор: «Узнаваемость образов Эрика Булатова едва ли не самая высокая в современном искусстве, а некоторые из них можно считать знаковыми для всей отечественной культуры» - пишет в аннотации к выставке куратор Сергей Попов. Один из таких наиболее известных образов — картина «ЖИВУ-ВИЖУ», которая озаглавила собой всю экспозицию. Вид из окна мастерской Булатова разрезает словесная конструкция, одна часть которой тянется из окна и врезается в горизонт, а другая прорывается сквозь него и возвращается зрителю.
Сергей Попов: Это собственно та картина, о которой мы говорим. Я скажу лишь в двух словах = Живу-вижу2 — то, что вы видите, был ее первый вариант, его сам Эрик Владимирович был менее удачным. Для Эрика Владимировича это принципиальный момент, какой именно вариант. Но это та самая работа, которая стала знаковой. Очень важно совпадение этих двух слов из стихотворения Всеволода Некрасова — с идеей вида, это вид из мастерской, с которой он живет более 30 лет. Она находится на Чистопрудном бульваре. И даже перерыв, который возникает, он возникает именно по той причине, что они с Олегом Васильевым строили ту самую мастерскую, на это ушло около 2х лет.
Диктор: Как рассказал ранее куратор выставки Сергей Попов, в Цюрихе название звучало на немецком, сейчас в афише использованы русская и английская версия. У одного из зрителей на открытии возник вопрос к автору, насколько уместно переводить строчку из русской поэзии Всеволода Некрасова на другой язык, и не возникает ли в таком случае разночтений. Художник ответил, что для него гораздо важнее визуальный образ используемых слов, чем их лексическое значение.
Эрик Булатов: В конце концов, важен именно визуальный образ этих слов. А их смысл (он, конечно, очень важен), но все таки вторую роль играет. Первое — это именно визуальный образ, слово, которое становится персонажем картины. И его поведение, его движение, его связь с пространством картины, с другими персонажами и элементами картины. Это должно работать и произвести какое-то эмоциональное значение до того, как слово понимается, как смысл. Потому что если этого не произойдет, никакими объяснениями картину не спасешь, а если произойдет, то уже дальше смысл естественно будет помогать и уточнять какие-то вещи. Вообще работая со словом, я хочу показать всегда, доказать, что слово — это не только смысл и звук, слово имеет право на свой собственный визуальный образ. И я с этим визуальным образом работаю.
Диктор: Экспозиция в Нижнем зале Манежа начинается с цитаты художника и его автопортрета. «Основной вопрос, который ставит искусство, - зачем человек», - гласит надпись на стенде и вопрошает взгляд мастера, святящийся изнутри картины.
Сергей Попов: Вот это мы вынесли сюда. Здесь мне было важно … мы находимся перед Эриком...Вот здесь написан вопрос: ….для чего человек? Вот для этого выставка и об этом творчество Эрика Владимировича..
- И та работа уже сразу ставит как основную проблему — проблему света, которая является центральной в его творчестве. И если там свет вообще не понятно, как написан, то все развитие выставки по сути посвящено тому, как свет и его интерпретации возникали в картинах Булатова.
- Очень важно было начать с так называемого Фальковского периода, когда это было действительно под воздействием Роберта Фалька. И это очень насыщенная тональная живопись. И даже взять любую картину рядом с той. Вы видите, что это противоположные типы, модели живописи и собственно говоря, вот эти части вступительные посвящены тому, как он от живописи двигается к картине и почему картина нечто совершенно другое, объясняют тексты в следующем зале.
- Здесь каждая вещь носит свой какой-то частный важный характер, в частности, по тому что некоторые из них просто впервые демонстрируются в публичном пространстве. В частности, это портрет его друга Николая Касаткина. Я могу сказать, что чтобы вы не думали, что это какие-то легкие работы. Я сам для себя сделал открытие, работая над этой выставкой, в московской мастерской Эрика Владимировича около 40 эскизов к этомуь и портрету. То есть, это рисовалось и рисовалось бесконечно для того, чтобы найти правильную какую-то форму, и это шло от более натурного рисунка к более абстрагированному. И из коллекции Касаткина вот эта же работа Сосны, которая никогда не выставлялась и не публиковалась, хотя у Эрика была опубликована....
Диктор: Перед началом экскурсии куратор подчеркнул, что у выставки есть определенный путь следования, по которому (как запланировали организаторы) будут продвигаться зрители от первой и до последней работы. Этим маршрутом Сергей Попов провел и журналистов для того, чтобы лично представить экспозицию.
Сергей Попов: Этот зал имеет такой характер переходный, я бы сказал объяснительный. Некий характер погружения в мастерскую, в работу художника, в его принципы. И действительно вы видите, когда из того зала переходите сюда, вы видите, что живопись становится все жестче. И вот зал заканчивается картиной «Вход — Входа нет», которую сам Эрик называет картину без живописи. То есть, там нет никакой живописной пластической маэстрии, нет никакой особой фактуры, специфики. Он очень далеко ушел от Фалька за эти 10 лет, это уже середина 70-х годов. Но картинный принцип там не просто остается. А он достигает своего апогея в ней, и это происходит потому, что для Эрика важнее всего пространственное построение картины, как некого организма, у которого внутри есть встроенные механизмы и их обойти невозможно. То есть, грубо говоря, почему мы на самом деле отличаем плохую живопись от хорошей, или плохую картину от хорошей, да потому что это сразу видит наш глаз. У глаза есть совершенно определенные параметры восприятия близи-дали, горизонтали-вертикали, диагонали. И вот когда Эрик для себя от живописи уйдя (и это было при помощи уроков другого его важнейшего учителя Владимира Фаворского, который как раз был выдающимся гением не просто графиком, а именно композиционного структурного построения вообще любого художественного образа, а я напоминаю, что Фаворский философ по образованию и практике и автор выдающихся трудов, актуальных до сих пор — не отменимых, и посвященных композиции и структуре картины). И получается, что парадоксальным образом именно в творчестве одного Эрика эти две линии так соединились, как ни у кого другого в русском искусстве больше нет. И получился такой Эрик, который с такой легкостью переходит (или с тяжесть внутренней, но он разобрался, как переходить от живописи к картине, как совмещать и то, и другое, и почему, и то, и другое — разные вещи). То есть, когда грубо говоря, мы имеем в виду живопись — мы имеем в виду тональные отношения прежде всего. А картина — это структура. И самый чистый образец этой структуры — это, конечно, Горизонталь, которую мы добывали с невероятным трудом.
Диктор: В ходе экскурсии куратор подчеркнул, что собрать экспозицию произведений Булатова сегодня практически также сложно, как заполучить на выставку картины эпохи Ренессанса. Большая часть работ художника находится в частных коллекциях и не всегда удается договориться с их владельцами о предоставлении картины в Россию, даже на короткий период выставки. Так Сергей Попов с сожалением отметил, что самых важных работ переходного периода на выставке практически не представлено. Однако есть ремейк произведения того времени под названием «Горизонталь».
Сергей Попов: Но вот эта работа, прибывшая на днях из Берлина, является ремейком Эрика Владимировича тех работ 60-х годов, которые были переходными, и где он как бы выходит на такой чистый минималистский план. Понимаете, это такая минималистская геометрическая абстракция. В какой-то момент на его пути возникает. Но она возникает не от того, что он вдруг захотел стать от такого живописца — геометрическим минималистом, а именно потому что он решил разобраться досконально. Ему понадобилось несколько таких вещей.
- Открою страшную тайну, которую Булатов не любит, чтобы рассказывали. Он создал тогда проекты инсталляции, связанных со светом и с идеей горизонта, самой такой комнаты. Считайте, что это такой фрагмент комнаты. Есть такие архитектурные инсталляции, воплощенные. Тончайшая полоска света в большом черном зале светится вот так. И вот Эрик впервые смоделировал в конце 60-х годов. И именно такие вещи позволили ему перейти к тому, как мы знаем Эрика. Но для меня очень важно, что вот здесь эскиз к этой диагонали, которую мы к сожалению, не получили, и текст, объясняющий, что такое картина.
Диктор: Эрик Булатов очень тщательно и подробно обосновывает в теории все свои художественные поиски и открытия. Большая книга теоретических трудов Булатова под названием «Горизонт» была выпущена в прошлом году к 80-летнему юбилею мастера. Продолжая экскурсию по выставке куратор Сергей Попов обращает наше внимание на большое количество параллелей в творчестве Эрика Булатова не только с советским, но и с сегодняшним днем.
Сергей Попов: Вот эти эскизы мы тоже показываем впервые. Вот эта удивительная тоже картина, подходящая здорово к нашему времени, когда запрещается и разрешается совпадает практически и просвечивает. Он не стал делать такую картину, а теперь, когда мы стали вытаскивать эту графику, он сказал, что может быть сейчас вернется к этой теме. Она была создана 30 лет назад. Проблематика близкая — все запрещается, все разрешается.
Диктор: В следующем зале — запрещенные советские картины Эрика Булатова. Произведения данного периода наиболее известны современному зрителю, а еще в недавнем прошлом не могло быть и речи о том, чтобы выставлять подобные картины на официальных мероприятиях. Вполне лояльные к власти на первый взгляд, они вскрывали истинный смысл происходящего, вернее его абсурдность. Казалось бы обычное «Слава КПСС» в картине Булатова превращается в решетку, которая отделяет зрителя от чистого неба и оставляет тягостное впечатление. Как, впрочем, и образ горизонта в виде красной орденской ленточки.
Сергей Попов: Вот здесь зал важнейших картин советского периода... Это картина, которую можно без всяких сомнений назвать одной из важнейших в русском искусстве. И это как раз тот случай, когда каждый раз видя это полотно в оригинале, оно производит на меня лично впечатление, я вижу в ней новые горизонты, действительно. Но, конечно, это можно сказать «формула Булатова», когда изображение, принципиально вытащенное из репродукции. Он говорил, что очень долго не мог найти образ этих людей. Обычно он ищет его с натуры, но в данном случае переключение произошло, когда он нашел открытку, выпущенную в Прибалтике. Как раз когда он был в Прибалтике, где возникла идея этой картины. И это типа Юрмала, какой-то курорт. Это советская открытка. Но когда изображение с этой открытки переходит в живопись, оно становится принципиально другим — и это очень важный момент. И то есть, почему Булатова нужно смотреть именно в оригинале, потому что разница между живописью и репродукцией крайне принципиальна. Грубо говоря, он берет из рез и репродукции образ и превращает его в живопись. И совершенно при этом меняет структуру образа, информацию образа, идею. И вот так происходит во всех ключевых вещах. «Революция и перестройка» - это вот такая вот газетная вырезка (6 на 6 сантиметров), которая послужила его основой. «Советский космос» - это как бы такая подделка, мимикрия под плакат. Но когда это превращено его кистью в такой монументальный образ и когда все дело в нюансах: как аранжирован здесь свет, пространство, Брежнев, как бы отлипает от этого плоского фона, как бы отваливается. Вот он подошел и... вот это в Эрике главное. То, чего никогда не увидите, или с таким эффектом и ощущением в репродукции, а увидите в оригинале. Вот это плоское, а вот это иллюзионистическое, святящееся, но совершенно мертвое, мертвенное. То есть, понято, почему эти вещи нельзя было выставлять тогда, они производили через эту нюансировку ощущение какого-то взрыва того пространства. То есть, здесь дело не в иерархиях, Булатов принципиально к тому времени ни то, что не мог выставляться. Он принципиально не хотел выставляться в Советском союзе ни при каких обстоятельствах. И не мог. Конечно, же, при всем желании. Эти вещи были слишком опасны. Именно потому что это было слишком хорошее зеркало для советского режима. Поэтому Булатова так важно смотреть сейчас.
- И конечно, самая важная вещь, на которой вот этот стерео-эффект носит принципиальный пространственный характер его творчества — это «Слава КПСС». Картина, которую Эрик ценит сам больше всего в своем творчестве. Опять же мы смотрим вторую версию, которую Эрик Владимирович создал для коллекционеров Семенихиных. И вот здесь принципиален этот стерео-эффект — вы не можете видеть всю картину вместе, она слишком бьет по глазам. Или смотрите на красные буквы, или уходите в небо. Посмотрите в этой точки зрения, стоя прямо перед ней, и вы почувствуете этот эффект. И именно для этого эффекта была сделана эта картина. И именно поэтому мы понимаем, что как бы «Слава КПСС» - это не реклама КПСС, некая социальная красная решетка, близкая вот к нам. Она как бы замазывает вот этот передний план, экран картины. Вот он всегда сравнивает свою картину со стеклом, через которое видно пространство. А перед них стоим мы и это очень тщательно учитывается. И здесь оно учтено и в высотах, и втом, как мы должны смотреть эти картины, и так далее. И мы как бы проникаем глазами сквозь эту решетку и понимаем, что все находится там, по ту сторону этих букв.
- И буквы, работающие в пространстве, это, конечно, главный вклад Эрика в искусство. И мне кажется, та тема, которую я начал там. Это то, что вообще меняет структуру картины в искусстве второй половины XX века, то есть современном искусстве. То есть, так как поменял картину Эрик через идею двойного пространства, решетки из Букв, или Букв, помещенных в пространстве и работающих тоже как визуальный образ. По сути дела, никто из художников никто другое такое же открытие не сделал. И я настаиваю. Я в каталоге достаточно подробно объясняю, почему.
- Я настаиваю на том, что Булатов в этой связи открыл новый тип картины. То, что его всегда считают, его всегда втягивают в какую-то архаическую историю. Вот, он мог бы делать инсталляции, мог бы делать концептуальные объекты, а есть еще и видео, и 3D, и скульптура, и все, что угодно. А он что-то картины вот пишет. Вот эта нелепица, которая часто излагается, она идет от непонимания того, что сама картина Булатова стала принципиально иной. То есть, после Булатова она ообще другая в истории искусства. Нет ни одного художника, которого можно было бы поставить рядом с ним в этом качестве, в этом отношении, как мне кажется. Ни современного, ни вообще в истории искусства. Потому что в истории искусства тексты на картинах играют совершенно другую роль. Эрик пристально и детально исследовал эту тему также. Кроме, пожалуй, Эда Руши, вот с которым Булатова часто сопоставляют. И он один из признанных фигур в искусстве XX века. И уже был опыт показа Булатова и Рушим вместе. В Монако певрый этаж был отведен рисункам Эдварда Руши, которые сопоставлялись с рисунками Эрика улатова и я думаю, этот опыт будет еще продолжен. И Руши кстати тоже не вписывается ни в какие эти концепты — ни в поп-арт, ни в гипер-реализм, ни в концептуальное искусство. Он как бы немножко разный.
Диктор: «Всегда был убежден, что социальное пространство ограничено и путь к свободе ведет через пространство искусства, которое находится за пределами социального пространства. Я понимаю, что это не универсальный путь к свободе, но для меня он всегда был единственно возможным», - делится мастер своими мыслями и переживаниями со зрителями при помощи цитат, точно встроенных в экспозицию.
Сергей Попов: Мы уже заходим в открытое пространство, в котором диалог двух картин, в котором — Мона Лиза, картина называется «Лувр. Джоконда». И собственно «Картина и зрители» - одно из главных вещей здесь на выставке ремейка «Явления Христа народу». И по залам — это «Красная серия», это места, связанные с присутствием Булатова, позднее могу конкретнее рассказать. И зал, связанный с текстовыми работами...
- Четыре работы вместе — Тетраптих «День-Ночи», одна из самых принципиальных работ Эрика последнего времени. .. Чудесные, волшебные вещи, где на примере именно разницы между графикой и живописью, точнее работы карандашом на холсте и маслом на холсте совершенно возникает невероятная оптическая разница между, казалось бы, одинаковыми репродукциями и вещами. Две из них нарисованы маслом, а две карандашом. И вот это момент работы карандашом на холсте — это тоже то, что отличает Булатова, и который также принципиален для вот этой вещи, я обращу ваше внимание на нее. Где рама и буквы написаны маслом, в пейзаж в окне нарисован карандашами. Эту работу Эрик Владимирович тоже считает одной из самых принципиальных в своем творчестве. В ней опять возникает эффект двойной картины, двойного пространства возникает — мы переключаемся или на одно, или на другое. И эти слова как бы за счет этого повисают в воздухе и создают вот это пространство текстов, в котором мы уже чувствуем какие-то смыслы поэтические стихотворения Севы Некрасова. Стихотворение приведено здесь полностью. Оно также касается работы «Вот» - это слово поэтическое и это слово также пространственное.
- Например, касательно слова «Вот» есть целый раздел, в котором показывается, как тяжело шло нахождение вот этих трех букв на холсте. И как оно шло на протяжении аж нескольких десятилетий. От натурного мотива, сделанного в Крыму до такой геометрической структурной вещи. Здесь, конечно, есть много, о чем рассказывать. Вот эти картины «Тучи растут» они находятся в постоянной экспозиции Третьяковской галереи, но мы их здесь вынули и показали в новом контексте. «Откуда я знаю, куда» - это тоже одна из новых работ, основанная на стихах Всеволода Некрасова.
- Удивительная вещь «О», нарисованная карандашом практически полностью — из собрания … она на холсте. И край — это опять соединение масла и карандаша. То есть, то, что можно сделать карандашом (Эрик открыл такой пространственный эффект), можно сделать только карандашом. Маслом этого добиться невозможно. И только такой мастер, как он мог, добиться этого на холсте.
- И дело не только в том, здесь возникает совершенно невообразимый словами свет, и свет этот (он даже утверждает) возникает случайно. Он рисовал одно, а в какой-то момент он увидел, чт стало получаться — свет стал идти оттуда. То есть, это Око наше, это одновременно глазное яблоко. И в то же время — планета, которая подсвечена каким-то светом изнутри. И он стал уже его вытаскивать. Увидев это белое вокруг, он аже тсал стирать это черное посередине. Вы, когда подойдете к ней, вы посмотрите. Вещи Булатова еще очень важно смотреть очень близко. Посмотрите, как это нарисовано. Это совершенно какой-то небывалый эффект. И сама возможность графической работы, но на холсте.. и при том, это картина опять такая версия картины без живописи. Как? Картина? Картина, но нарисована карандашом. Это бред как бы. Это именно по-булатовски.
Диктор: В окончании экскурсии по залам куратор выставки Сергей Попов рассказал, что на самом деле организаторами задумано несколько финалов экспозиции. Если действительно так, то каждому зрителю придется выбрать свой.
Сергей Попов: Одна из самых принципиальных работ в творчестве Эрика Булатова - «Дверь». И вот вам, пожалуйста, вертикаль. Не горизонталь, с которой мы сталкивались в самом начале. И то, что здесь она приобретает метафизический характер образа. И у Булатова все время есть вот это соскальзывание из конкретного мотива в какое-то очень общее рассуждение, на котором он в общем-то не настаивает. Его всегда волен вытаскивать из его картины зритель. В этом смысле его картины невероятно расположены к диалогу с каждым человеком. Вот у вас есть право на ее интерпретацию. Другое дело, что эта интерпретация не должна расходится с позицией художника. Они очень привлекательны для философов... да и просто для каждого человека, который хочет пофилософствовать, но не без основы.
- И заканчивается все... у выставки несколько финалов. Последняя картина большая на сегодняшний момент — Московское утро — очень важный и сильный портрет Москвы сегодняшней. Тоже совершенно новый этап в творчестве Эрика. Вот этот эффект карандашный создает эффект — как будто мы видим предметы и одновременно не видим их. И они как бы есть, и одновременно их как бы нет... И это тоже можно было создать с помощью карандаша. А если вы подойдете и посмотрите, что она полностью нарисована цветным карандашом, с легкой добавкой цветного, вы поймете, насколько это сложно.
Диктор: В новейшем периоде своего творчества Булатов особо выделяет работу «Картина и зрители» - так называемый парафраз известного произведения Александра Иванова «Явление Христа народу». Среди изображенных Булатовым зрителей, которые собрались посмотреть на картину Иванова, в качестве экскурсовода выступает образ жены художника Натальи Булатовой.
Сергей Попов: Как только в картине появилась Наташа — все сразу стало на место и именно она служит проводником между картиной и нами. И именно она позволяет нам быть настолько органичной группой перед этой картиной. Если кто-то сейчас будет снимать, как группа стоит перед этой картиной, то это еще один следующий план, который позволяет понять, что картина это такой организм (в том числе и картина Иванова), которая работает и туда, в пространство картины, и сюда, в наше пространство, пространство зрителя. И именно потому что Булатову недоставало пространства зрителя в картине Иванова, которую он жестко (на самом деле) критикует именно своей этой вещью. И он говорит, что как только убирается рама — вот этими людьми, стоящими перед картиной — все становится на места, потому что Иванов еще мыслил картину в структуре академической живописи, хотя он прорывался уже куда-то к новым горизонтам. Она мыслилась в структуре академической живописи, которая действительно не учитывала присутствие зрители. Вчера Виталий Пацюков, который один из крупнейших специалистов по творчеству Булатова и вообще нашего современного искусства он сказал совершенно потрясающую вещь: на картине Иванова Христос к нам не идет, он находится в совем пространстве. А в картине Булатова у нас есть возможность того, что он идет к нам. Ну грубо говоря Булатов через пространство корректирует Иванова. Но это не просто потому что ему так захотелось, а потому что (извините_ так надо (потому что Христос должен прийти к нам). Здесь уже как угодно. Булатов не то, что не выносит сугубо религиозных трактовок, но оставляет их на усмотрение каждого зрителя. Другое дело, что я хочу здесь акцентировать здесь все-таки на том, что здесь образ Христа (хотя и концептуальный) оказывается впервые внесен за всю историю творчества Эрика Булатова в его картину. Это такой принципиальный момент.
- Обратите внимание, как идет странник в разделе Места. Он прямо подходит к первому плану и его нога у нижней границы. И это не просто так. Это потому что он выходит к нам и ты никак это не сможешь сделать по-другому, просто изобразив иначе, чем изобразив его ноги.. а если там снизу дописать передний план, ты как бы закрываешь картину. То есть Булатов работает с вот этим пространственным переживанием картины, которое на самом деле является нашим пространственным переживанием. То есть, он работает с нашим пространственным переживанием. Это самый принципиальный момент.
Диктор: «Работа художника — это диалог с картиной, но ни в коем случае не монолог, когда он делает все, что хочет. Вот, в сущности, основной принцип», - гласит очередная цитата мастера, которая оказывается очень созвучна тому, что сказала нашему корреспонденту Олеся Туркина, ведущий научный сотрудник Русского музея в Санкт-Петербурге: (цитата) «Сейчас очень важно осознать, что мы являемся современниками такого большого художника, который переосмысливает картину мира. Не даром он считает, что главное — не живопись, а картина».
Олеся Туркина: Мы на выставке Эрика Булатова «ЖИВУ_ВЖУ» - событие совершенно выдающееся. Потому что не каждому доводится в своем творчестве создать умозрение — то есть, зрение и концепцию, и идею. И Эрику Булатову это удалось. То есть, фактически, его картина вообще о способе видения мира и о способе его изображения. Об иллюзионизме в живописи и о способе, как с ним бороться и как его показывать, о конструкции и о пространстве, которое уже изначально является пространством картины, пространством сконструированным. Не случайно, он считает своим учителем — выдающегося художника, графика — Фаворского, который как раз говорил о черном, о белом, о свете. И который говорил именно об умозрении. И если князь Трубецкой в свое время назвал икону - умозрением в красках, то здесь наверное Эрику Булатову можно назвать умозрение в пространственных построениях.
Диктор: Олеся Туркина напомнила корреспонденту Радио благо, что еще в 95-м году в собрании Русского музея благодаря коллекции Петера и Ирены Людвиг появилась картина Эрика Булатова «Летящие облака», которую кстати, сейчас можно увидеть в экспозиции музея.
К выставке приурочена широкая публичная и образовательная программа. В течение месяца в Манеже можно будет увидеть фильмы и видеоинтервью с художником, пройти по выставке вместе с профессиональным искусствоведом и куратором, послушать лекции о творчестве Эрика Булатова. Подробности публичной и образовательной программы расположены на сайте Манежа.
Выставка «ЖИВУ-ВИЖУ» проходит по адресу: Москва, Манежная площадь, дом 1. Познакомиться с экспозицией можно до 8 октября каждый день, кроме понедельника с 12.00 и до 21.30. Программа «Время культуры» подошла к концу. До встречи в выставочном зале!
