Выставка «Возможность полета» - ГЦСИ
Диктор: Здравствуйте, дорогие слушатели! В эфире «Время культуры» и в сегодняшней программе мы расскажем вам о новой выставке Государственного центра современного искусства в Москве. «Возможность полета» - так озаглавили организаторы экспозицию, подготовленную на основе новых поступлений в коллекцию ГЦСИ.
Полет, парение, освобождение от гравитации — темы для русской культуры не новые. Куратор выставки Виталий Пацюков напоминает, что подобные вопросы волновали как российских ученых начала прошлого века — Циолковского, Чежевского, Вернадского, так и художников русского авангарда — Чекрыгина, Татлина, Малевича. В поисках новых пространственных измерений человек изобретал все новый инструментарий, чтобы приблизиться к возможности полета.
Виталий Пацюков: Тема, лично меня она всегда волновала и начинала она меня волновать может быть с Сикстинской капеллы, с Микеланджело, со Страшного суда. Когда падают люди: они падают с одной стороны от тяжести грехов, а с другой стороны, это время пост-ньютоновское, когда именно сила тяготения становится образом нравственного падения. И вот они падают, и я впервые задумался над темой падения. А с другой стороны в России все время обсуждалась тема возможности полета, возможности взлета. При чем возможности взлета без аппарат летательного. С помощью мускульного человеческих усилий. Начиная с русского Средневековья, начиная с искусственных крыльев, далее продолжая в русском Авангарде — с Летатлина, когда Велосипед становится летательным аппаратом. С Николая Федорова, где души летят, превращаются потом в телесное. С работ Чекрыгина, с Малевича, где супремы летают. И видит когда накануне рождения Черного квадрата — он говорит, я вижу, что я летаю среди своих композиций, я летаю. Вот это сновидческое состояние.
Диктор: По словам Виталия Пацюкова, руководителя междисциплинарных программ ГЦСИ и куратора выставки «Возможность полета», обозначенная тема актуальна и в настоящее время. Ведь сама коллекция, новые работы современных художников подтверждают это.
Виталий Пацюков: И полет — это как возвышенное состояние души, где не только душа, но и как тело может перелетать, не меняя тела своего. Идея Флоренского, например, в его работах, в его теоретических работах с мнимостью геометрии, что оказывается, что существует вообще траектория: космическая траектория есть, такие коридоры космические, которые существуют в физике мнимых чисел. И там возможно перемещение (как черная дыра) не меняя ситуацию тела. Только тело может само передвигаться, тело не меняется. Не надо себя трансформировать в другие состояния, оставлять вещественное, а потом снова обретать. Именно через вещественное, сохраняя вещественное, можем лететь. И вот эта тема сегодня особенно — и вот эта тяжесть, которую мы сегодня испытываем, тяжесть нашей энергии, тяжесть нашей ситуации, отсутствие пространства. У нас все сейчас выражено через культуру, чистую культуру, где существует только рефлексия, а пространство забыто, пространственные категории утрачены. И вот я подумал об этой выставке, и подумал на основании нашей коллекции. Удивительно, что это все на основании. Вдруг сама коллекция наличием работ показывает, насколько тема эта актуальна. Существование этих работ, они в реальности есть. И современная культура размышляет. И вот она здесь размышляет. Начиная с Леонида Тишкова, когда он посещает несколько лет тому назад один из городков на Северном Урале, и городок был известен тем, что там был завод по изготовлению коньков. А коньки опять — это наше детство, детство Лени Тишкова, я сам использовал коньки, прикручивал их к валенкам и катался. А теперь брошенный завод. И он фотографирует, снимает на видео этот завод, приходит к рабочим этого завода. И выясняет, что они с удовольствием работали бы, бесплатно работали только дайте им вот это существование смысла, собственного смысла. И вот коньки становятся для Тишкова таким полетом, освобождением. Не только скольжение по льду, но и как скольжение где-то по воздуху.
Диктор: Инсталляция известного художника Леонида Тишкова под названием «Все выше, выше и выше» композиционно расположена в центре выставки. Высокая башня из коньков словно устремляется в небо, чтобы взлететь, напоминая об истории прославленного завода в городе Верхотурье, который теперь находится в запустении. К этому же проекту относится и мультимедийная инсталляция, названная как «Собор Лиц Рабочих и Служащих Конькового Музея». Вместе две работы Тишкова обращаются к теме памяти и детства, которое наполнено снами о полетах. Другое видео автора многим известно — это фильм про снежного ангела, который идет на гору детства. Эпиграфом к работе служит цитата Малевича: «мы должны подготовить себя к восприятию неба». На вопрос нашего корреспондента, знает ли художник, как это сделать, Леонид Тишков ответил следующее.
Леонид Тишков: Каждый по-своему должен конечно себя подготовить. Но надо понимать, что наше присутствие на земле временное. Мы все-таки должны покинуть ее. Покинуть в прямом смысле, непосредственном. То есть, мы должны исчезнуть и каждый будет по своему мировоззрению потом: превратиться ли он в душу бессмертную или просто в прах и его развеют в Космосе. И кстати, Казимир Малевич не просто сказал об этом, что мы должны подготовить себя к восприятию неба. Но он даже дальше написал о том, что он хотел бы, чтобы он растворился в космическом пространстве и стал звездной пылью. То есть, ушел в этот Космос, из которого он, собственно говоря, и пришел. Это одна из самых таких фундаментальных идей вообще русского космизма и кстати того, что существует некое информационное поле, огромное-огромное, в котором мы все обитаем после нашей смерти и обитают все наши предки. То есть, на самом деле, наш дом — это Космос, а не просто Земля. Земля — это временное убежище, это такой космический передвижной корабль, на который нас высадили, а дальше мы потом будем уже в другом месте. Поэтому мы должны понимать это. И подготовка к этому означает приучать себя, быть более легче. И эта легкость — она и прямая и переносная. То есть, понимание того, что мы должны понимать, что любые корни, любые укоренения какие-то, они потом будут с трудом вырываться, когда ты будешь покидать эту землю. Поэтому мы должны понимать, что мы всего лишь космическая пыль, составляющая вот этого Космоса.
Диктор: По мнению автора инсталляций Леонида Тишкова, каждый готовит себя к небу по-своему. У художника эта работа заключается в том, чтобы создавать этические, а не эстетические произведения.
Леонид Тишков: То есть, когда ты идешь уже с открытым сердцем, открытой душой в мир приходишь. И вот твое переживание, что происходит. Ты его берешь в себя и потом превращаешь в работу. И вот этот момент важный очень о любви к людям. Это идея, это даже мысль, просто одна фраза: Ван Гог, который говорил, что нет ничего более художественного, чем любить людей. И я попытался что-то сказать такое искреннее, с любовью к тем людям, которых встретил в Верхотурье. Это бывшие рабочие завода этого конькового. Многих уже нет. Я просто рассматривал эти альбомы, смотрел на эти лица, и мне захотелось каждое лицо представить себе, вот какое оно будет? Чтобы мы еще раз их запомнили. Чтобы мы их увидели. Может быть мы не помним их имена, но они действительно превращаются в звезды. Они летят вверх-вверх и они в это небо уходят. Вот здесь все три работы: и снежный ангел, хотя он 98-го года, и Собор лиц, рабочих и служащих конькового завода, и сама эта башня из коньков — они все говорят о полете. Я сначала, когда ее делал, думал просто повторить такой детский сон. Детские сны о полете, когда мы все время летим. Я решил прыгнуть с той горы детства, где я играл в детстве. И хотел это зимой. И когда я снимал эту работу, я снимал не один, а снимал мой сын. Он как раз учился операторскому искусству в институте. И он снимал меня на камеру. И когда я прыгнул с этого камня и пошел в стену снега, пошел просто сильный-сильный снег. И я вижу, что я исчезаю в стене снега просто, и я оборачиваюсь, хотел увидеть: сын там вообще? а я здесь? Я не исчез вообще? И прочее. Потом я обернулся и дальше я вообще исчез в этом белом снеге. И сейчас вот здесь я смотрю, что это здесь наверное самый главный сюжет, самая главная сцена в этом фильме, потому что она как раз говорит о том, что человеческий путь, какой бы он ни был: трудный там, или легкий, я не знаю, длинный, сложный, он все равно приведет к пустоте, то есть, исчезновению в белом пространстве. И ты растворишься в этом белом снегу. И в этом есть некий экстаз определенный, есть какая-то радость. И вот это небо, которое тебя поглотит, надо идти к этому небу с радостью и счастьем, потому что это на самом деле собственно та цель, к которой должны идти люди. Вот мне так кажется: если расшифровать эту гениальную фразу Казимира Севериновича Малевича.
Диктор: На сегодняшний день коллекция ГЦСИ включает около 5000 единиц хранения. С декабря прошлого года центр начал проводить регулярные выставки, чтобы знакомить зрителя с теми произведения, которые постоянно поступают в их собрание. По словам куратора Виталия Пацюкова, большая часть работ экспозиции «Возможность полета» была подарена или приобретена ГЦСИ за последние несколько лет. Но есть среди них и произведения, которые уже давно хранятся в стенах музея, но сейчас в контексте обозначенной темы приобрели новое звучание.
Виталий Пацюков: Почти все недавние... относительно давние работы это работы Башлыкова, где полет в таком инерционном состоянии, здесь люди как бы плавают в интерьере, они могут полетать в углу, у них низкое парение очень. В отличие от полетов Чекрыгина, где человек летит в абсолютный Космос, телом летит. Но полеты, романтические полеты в искусстве Кости Батынкова, например, или изучение полетов у Аркадия Насонова, где он наблюдает Северный Полюс сверху, с облака, представляя облачную комиссию. Он себя даже уполномочивает превратиться в комиссию по возможности этого полета. Или Таня Антошина, которая делает свою инсталляцию, вот она сейчас только ее сделала. Это буквально закончилась сегодня эта работа. К сожалению, это квадратное, кубическое состояние, она рассчитана на сферическое состояние, это сфера должна быть, некий глобус, планета. Но тем не менее, вот это вдруг обращение к идеям Серебряного века, к идеям Владимира Соловьева и Бердяева дает возможность опереться на это. Что русская культура не случайно создала определенную программу, эта программа не забыта, не утрачена, наоборот существует. Она проникает в сознание современного поколения. Они актуализируются сегодня. Это тема полета, тема освобождения, преодоления критических состояний. Преодоление горизонта, нужно смотреть над горизонтом.
Диктор: Попадая в пространство инсталляции Татьяны Антошиной «Космические путешественники», редкий зритель не потеряет равновесие и устойчивость. При помощи зеркального диско-шара в небольшой затемненной комнате автором работы создается ощущение полета и невесомости. Но подобный эффект не единственное, что хотела донести до зрителей Татьяна Антошина. В роли первых путешественников землян она представила русских ученых и философов.
Татьяна Антошина: Идея возникла очень давно, я когда-то была в Вене на одной вечеринке afterparty, и там крутились вот эти зеркальные. И я подумала: какой же прекрасный космический эффект, нужно будет потом сделать космических путешественников вот таким образом.
- А я как раз в то время думала тоже о космических проектах, один сделала в Америке космический проект. И представила, что вот здорово, если люди будут вот так разлетаться, как бы осваивая космическое пространство.
- Но вообще тема Космоса меня очень интересует и волнует. Когда-то мне мой папа, я еще совсем девочка была в Советское время, подарил книжку о русских космистах. И там была потрясающая совершенно — отрывки из труда Николая Федоровича Федорова, а это отец русского космизма. Из его труда «Философия общего дела» о том, что он как бы сделал такое прозрение удивительное: что люди научатся выращивать утраченные органы, справляться с болезнями, жить очень долго, жить вечно в какое-то время. И в конце концов наступит момент, когда все некогда жившие на Земле воскреснут. То есть, таким образом, у него соединились идеи религиозные и научные, научно-философские.
Диктор: Детское впечатление от работы Николая Федорова Татьяну Антошину сопровождает всю жизнь. Путешествия по дальним мирам, освоение неизвестных уголков Вселенной, изучение новых галактик — каждый зритель найдет свою ассоциацию с работой художника или быть может отыщет собственное воспоминание из детства.
Татьяна Антошина: И когда я читала это, я помню, что у меня даже мурашки по спине, я думала «Боже мой, как же это!». И ужасно, и прекрасно, в то же время восхитительно. Как просто вообразить себе, что все люди воскресли, и каком виде все это будет. Но если люди воскреснут то, как же, где же они найдут себе место. Земля просто не вместит всех. И тогда необходимо осваивать космические просторы, бесконечные просторы Вселенной, дальние галактики, дальние миры. Вот так возникла идея о необходимости освоения Космоса.
- Но вот этот момент, как люди улетают к дальним мирам, тоже для меня очень волнительный. И вот эта работа как раз посвящена вот этому моменту. Но в качестве моих персонажей я использую портреты самих русских космистов. Кого же в Космос отправлять первые головы, как не их? Они же воскреснут тоже и будут бессмертными и смогут действительно покорять и осваивать дальние миры. А вот эта точка, эта инсталляция, где все раскручивается. Она как будто такой энергетический центр. Маленькая точка в гигантской, безмерной, бескрайней Вселенной, от которой исходят эти волны человеческой жизни, человеческой энергии. И происходит такой — как бы разбрасываются семена там и тут человеческой жизни. И такое очеловечивание природы Космоса происходит. Вот этому посвящено, поэтому здесь и песнопения религиозные, потому что это действительно на такую религиозную и на научную тему инсталляция.
Диктор: Понятие полета и свободы, которую он дарит, раскрывается на выставке в нескольких пластах. В рисунке Эрика Булатова «Свобода есть свобода» сквозит социальная проблематика, с которой работал автор в советское время. В монохромных картинах Константина Батынкова полеты самолетов больше напоминают детский сон или компьютерную игру, затрагивая сферу мечты. Леонид Соков в скульптуре «Летящий медведь» добавляет грузному животному тонкие металлические крылья, похожие на рисунки о полетах Леонардо Давинчи. Иронизируя над человеком, который, несмотря на свою природу, надеется однажды взлететь, автор делает отсылку к народному фольклору. Какие еще уровни восприятия темы рассчитывали затронуть организаторы, рассказал Виталий Пацюков.
Виталий Пацюков: Эти пласты существовали в виде рефлексии на проблему свободы, но неожиданно они открывались, допустим, в старых работах, которые давно я уже знал и любил. Эдик Штейнберг, где свобода в метафизическом пространстве существует. Это вечная свобода. Существование в одиночестве, но это вечная победа свободы. И он берет идеи Малевича, но он их более христианизирует. Потому что Малевич — это был все-таки христианский художник, и что не говорится, черный квадрат - все равно это сотворение мира, как его ни критикуют. Это начало сущего и вот эта христианизация Малевича, актуализация христианизацией у Штейнберга, это тоже вечная идея. Вечное состояние свободы.
- Или вот такая негативная вещь, как дымы, ядовитые дымы Нины Котел. Эти дымы — это вообще может образ нашей жизни. И вот эти ядовитые дымы, если их эстетизировать, превращать в артистическое состояние, художественное состояние, то культура побеждает. И она пытается раскрашивать эти дымы. Где она подчеркивает, что не реальное и она показывает на видео эти черные дымы, которые заземляются и затемняют нашу Москву. Тем не менее, как бы превращая дымы в эстетическую категорию, эстетический факт, как бы освобождается от темноты, она превращает их у некое живописное действие. В Возможность освобождения. Важна была возможность, шанс, должен быть шанс. Есть же песня «дайте мне шанс», - вот надо дать шанс человечеству сегодня. И особенно русскому человеку, который теряет шансы, он теряет веру, но ему надо дать шанс и тогда он может измениться.
Диктор: Раскрашенные дымы заводских труб тоже напоминают зрителям выставки, о небосклоне, облаках и полетах. Автор инсталляции художник Нина Котел рассказала историю создания своей работы и поделилась своим взглядом на то, в чем заключается задача художника.
Нина Котел: Это очень старая работа, ей ровно 20 лет. В марте я ее выставляла в первый раз в двух галереях, в старом не государственном, а общественном центре современного искусства на Якиманке. Была галерея «Студия 20» и « TV галерея», они находились одна над другой. В студии 20 были рисунки, а в «TV галереи» было видео. И это все видео из моего окна балкона снято.
- Мы живем в центре города на улице Палиха, это метро Новослободская/Менделеевская, все прямо дым весь перед нашими окнами. И конечно тогда, 20 лет назад это было всегда разговоры о том, что сейчас уже постиндустриальное общество, что нужно это все закрыть, трубы все убрать. Потому что плохая экология. И я предлагала своей работой, чтобы люди.. ну раз ничего нельзя сделать с этими дымами, чтобы улучшить экологию, можно ими любоваться, как живописью, как скульптурой. Вот такая была идея этих работ. Я рисовала с натуры все дымы и с натуры же и видео. Но вот прошло 20 лет.. Я ее очень люблю.. Некоторые трубы уже сняты, их нет. Одна труба не дымит. И вот одна моя любимая — она до сих пор дымит, и я ее обожаю
- Называется же работа «ядовитые выбросы украшают ландшафт» такое название работы. Не то, что смириться, а увидеть в ней нечто другое. Увидеть в ней живопись, скульптуру. Вот как там: окрашивает закат, окрашивает этот дым розовым. Художник же... задача художника показать нечто, чего не видят другие люди, обратить внимание, понимаете. Работа живет сама собой, она обращает внимание людей.
Диктор: Мысли и мечты о возможности полета на выставке в ГЦСИ воплощаются в работах 28 современных художников. Среди них помимо уже упомянутых: Франциско Инфантэ, Владислав Ефимов, объединение «Вверх!», Группа «Гнездо», Александр Панкин, Ольга и Александр Флоренские, Ольга Чернышева, Кирилл Преображенский, Сергей Резников, группа «Синие носы», Вадим Захаров, Витас Стасюнас, Ольга Тобрелутс, Николай Филатов, Мария Чуйкова, Сергей Шутов, Вера Мартынова, Алексей Беляев-Гинтовт, Шифра Каждан. Художник-авангардист Магомед Кажлаев рассказал нашему корреспонденту о своем видении полета.
Магомед Кажлаев: Человек постоянно летает. Но иногда он вниз головой, шмякаясь обо что-то. Иногда вот на месте идет, думает, что летает. На самом деле стоит. А эта мечта, она живет, даже в момент глубокого падения он думает, что летает. Это постоянно свойство человечества. Борясь за что-то, утопая, хвататься за что-то, иногда за соломинку, иногда за облако, иногда за свои волосы. И вытаскиваешь сам себя из болота. Но это хорошее. Мне кажется, самый высокий полет, когда человек себя вытаскивает за волосы и поднимает. Поэтому, мне кажется, вот самое настоящие.
Диктор: В завершении нашего разговора куратор выставки, известный искусствовед Виталий Пацюков рассказал, что изменилось в понимании темы полета у современных художников по сравнению с их предшественниками, которые творили в начале прошлого столетия.
Виталий Пацюков: Вот знаете, что происходит: пространство, которое было открыто в начале 10-20-х годов, оно стало заперто. И как ни странно, заперто культурой, пространство заменилось культурой. Культура как бы замкнула пространство. Но культура позволила одновременно, и размышлять по поводу. Культура обладает характером рефлексии, и вот это рефлексия становится важным моментом вообще полета. Мы может обсуждать и комментировать полет и с помощью этого рассуждения и комментирования мы потом создадим некий инструментарий, мы потеряли тот инструментарий, мы потеряли тот порыв, но размышления на эту тему дают нам возможность создания новых опор. И поэтому как ни странно, вот эти опоры, которые, казалось бы, облачные эти опоры, и неслучайно эти опоры присутствуют в культуре Ренессанса, когда облако становится опорой для ангелов. И вот эти казалось бы утопические опоры, облака, облака вдруг становятся реальностью. И облака, которые появляются у Эрика Булатова, облака в виде таких букв, сам текст, сам призыв превращается в облачное пространство, имеющее опоры, имеющее внутреннюю конструкцию. Мысль должна нас сейчас должна победить все наши проблемы и все наши ограничения. Вот с помощью мысли, мысль становится новым инструментом. Я думаю, что рефлексия по поводу свободы, полета, освобождения от рационального, телесного освобождения дает нам основания для изменения нашей общности, изменения нашей личности. Для меня важно, что вдруг неожиданно открылось очень много работ на эту тему. Огромное количество. Значит, художники об этом думают. То есть, мое размышление совпадает с реальной историей, реальной перспективой, мое мышление это не каприз, это реальная какая-то опора на определенный интеллектуальный уровень сегодняшней культуры.
- И вот это состояние действительно не просто оправдано, а подтверждается состояниями самой художественной мысли. А мысль всегда говорит о прогнозах. Это не случайность. То есть, прогноз все-таки, что мы преодолеем все драматические ситуации, несмотря на действительно критическую точку, драматическую, а временами трагическую. Но вот для меня одно из любимых произведений, это уже писатель, ирландский, Бекет «В ожидании Годо». Когда приходит ангел и говорит, что Годо не придет. А участники, герои этой пьесы говорят: надо ждать. Вот надо ждать. Надо ждать. Надо ждать. Также как «мы подождем» - говорит Чехов в Дяде Ване, и все пройдет. Лишь бы сама мысль бодрствовала, лишь бы мы об этом думали, лишь бы было желание, лишь бы не теряли, не опускали руки, тогда наши руки будут превращаться в крылья этого медведя, который не может взлететь. Но он хочет получить крылья Леонардо Давинчи, воссоединяясь с великой культурой, великими идеями, наш медведь может взлететь, я думаю, я в это верю.
- Чудо может произойти. Главное — в него верить. Знаете, все-таки верить и находиться в состоянии бодрствования, может быть духовного, душевного бодрствования, но в этом находится. Потеря энергии — это страшная вещь. Я думаю, не надо терять энергию. Не надо терять Веру.
Диктор: Выставка «Возможность полета» в ГЦСИ продлится до 15 марта по адресу: Москва, улица Зоологическая, 13. У всех посетителей с билетами будет шанс выиграть настоящий полет в аэротрубе. Подробнее на официальном сайте ГЦСИ.
Музей работает каждый день, кроме понедельника с 12 до 20.00. Каждый четверг бесплатная экскурсия по выставке в 19.00. На этом программа «Время культуры» подошла к концу. До встречи в выставочном зале!
