ПЕРВАЯ ПАСХА
ОБЩЕСТВЕННОГО СЛУЖЕНИЯ ГОСПОДА ИИСУСА ХРИСТА
1.
ИЗГНАНИЕ ТОРГУЮЩИХ ИЗ ХРАМА
(Иоан.
2:13-25)
Первые три
Евангелиста не совсем ясно говорят о пребывании Господа в Иерусалиме; подробно
повествуют они только о пребывании Его там во время Пасхи, перед которой Он
пострадал. Только св. Иоанн повествует нам с достаточными подробностями о каждом
посещении Господом Иерусалима на праздник Пасхи в продолжение трех лет Его
общественного служения, а также и о посещении Им Иерусалима на некоторые другие
праздники. И естественно было Господу бывать в Иерусалиме на все большие
праздники, ибо там было средоточие всей духовной жизни иудейского народа, туда
собиралось в эти дни множество народа со всей Палестины и из других стран и там
именно важно было Господу явить Себя, как Мессию.
Описываемое св.
Иоанном в начале его Евангелия изгнание Господом торгующих из храма отличается
от подобного же события, о котором повествуют первые три Евангелиста. Первое
было в начале общественного служения Господа — перед первой Пасхой, а последнее
— в самом конце Его общественного служения — перед четвертой
Пасхой.
Из
Капернаума Господь, как видно дальше, в сопровождении Своих учеников пошел в
Иерусалим на праздник Пасхи, но уже не просто по обязанности, а для того, чтобы
творить волю Пославшего Его, чтобы продолжать начатое в Галилее дело
Мессианского служения. На праздник Пасхи собралось в Иерусалиме не менее двух
миллионов евреев, которые обязаны были закалать пасхальных агнцев и приносить в
храме жертвы Богу. По свидетельству Иосифа Флавия, в 63 г. по Р.Хр., в день
еврейской Пасхи было заклано в храме священниками 256.000 пасхальных агнцев, не
считая мелкого скота и птиц для жертвоприношений. С целью большего удобства
продажи всего этого множества животных, евреи обратили так называемый
“двор
язычников” при храме в базарную площадь: согнали сюда жертвенный скот, поставили
клетки с птицами, устроили лавки для продажи всего необходимого для
жертвоприношения и открыли разменные кассы. В то время в обращении были римские
монеты, а закон требовал, чтобы подать на храм уплачивалась еврейскими
священными сиклями. Приходившие на Пасху евреи должны были менять свои деньги, и
размен этот давал большой доход меновщикам. Стремясь к наживе, евреи торговали
на храмовом дворе и другими предметами, не имевшими отношения к
жертвоприношениям, напр., волами. Сами первосвященники занимались разведением
голубей для продажи по высоким ценам.
Господь, сделав
бич из веревок, которыми, быть может, привязывали животных, выгнал из храма овец
и волов, деньги у меновщиков рассыпал и столы их опрокинул и, подойдя к
продавщикам голубей, сказал: “Возьмите сия
отсюду, и дом Отца Моего не делайте домом торговли”. Таким образом, называя Бога
Своим Отцом, Иисус впервые всенародно провозгласил Себя Сыном Божиим. Никто не
осмелился сопротивляться Божественной власти, с которой Он творил это, ибо
очевидно свидетельство Иоанна о Нем, как о Мессии, уже дошло до Иерусалима, да и
совесть у продавцов говорила. Только когда Он дошел до голубей, затронув этим
торговые интересы самих первосвященников, Ему заметили: “каким
знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать?” На это Господь им
отвечал: “Разорите
Церковь сию и треми деньми воздвигну ю”, причем, как поясняет далее Евангелист,
Он имел в виду “церковь тела
Своего”, т.е. как бы так хотел сказать иудеям: “Вы
просите знамения — оно будет дано вам, но не теперь: когда вы разрушите храм
тела Моего, Я в три дня воздвигну его и это послужит вам знамением той власти,
которой Я творю это”.
Иудеи
не поняли, что Иисус этими словами предсказывал Свою смерть, разрушение тела
Своего и воскресение Свое в третий день. Они поняли слова Его буквально, отнеся
их к иерусалимскому храму, и старались восстановить против Него народ. Между
тем, греческий глагол “эгэро”,
переведенный славянским “воздвигну”,
означает собственно: “разбужу”, что
мало идет к разрушенному зданию, а гораздо больше идет к телу, погруженному в
сон. Естественно было Господу говорить о Своем Теле, как о храме, ибо в Нем
вместилось чрез вочеловечение Его Божество. Находясь во храме, Господу Иисусу
Христу особенно естественно было говорить и о Своем теле, как о храме. И каждый
раз, когда фарисеи требовали от Него знамения, Он отвечал, что не будет им
другого знамения, кроме того, которое Он называл знамением Ионы-пророка —
тридневного погребения Его и восстания. Ввиду этого, слова Господа к иудеям
можно понять так: “не
довольно с вас осквернять рукотворенный дом Отца Моего, делая его домом
торговли; ваша злоба ведет вас к тому, чтобы распять и умертвить тело Мое.
Совершайте же это, и тогда вы увидите знамение, которое поразит ужасом врагов
Моих: умерщвленное и погребенное тело Мое Я в три дня
воздвигну”.
Иудеи, однако,
ухватились за буквальный смысл слов Христовых, чтобы выдать их за нелепые и
неисполнимые. Они указывают на то, что этот храм, гордость иудеев, строился 46
лет; как же можно восстановить его в три дня? Речь здесь идет о том
возобновлении храма Иродом, которое было начато в 734 году от основания Рима,
т.е. за 15 лет до Рождества Христова. 46-ой год приходится на 780 год от
основания Рима, который именно и есть год первой евангельской Пасхи. И сами
ученики поняли смысл этих слов Господа лишь тогда, когда Господь воскрес из
мертвых и “отверз им
ум разумети писания”.
Далее
Евангелист говорит, что в продолжение праздника Пасхи Господь сотворил в
Иерусалиме чудеса, видя которые, многие уверовали в Него, но “Иисус не
вдаяше Себе в веру их”, т.е. не полагался на них, ибо вера, основанная лишь на
одних чудесах, не согретая любовью ко Христу, не может считаться истинной,
прочной верой. Господь знал всех, знал, что сокрыто в глубине души каждого
человека, как всеведущий Бог, а потому не доверял одним словам тех, кои, видя
Его чудеса, исповедовали Ему свою веру.
2.
БЕСЕДА ГОСПОДА ИИСУСА ХРИСТА С НИКОДИМОМ
(Иоан.
3:1-21)
Изгнание
торгующих из храма и чудеса, совершенные Господом в Иерусалиме, так сильно
подействовали на иудеев, что даже один из “князей”, или
начальников иудейских, член синедриона (см. Иоан. 7:50) Никодим пришел ко Иисусу
ночью, очевидно желая слышать Его учение, но опасаясь навлечь на себя злобу
своих сотоварищей, враждебно настроенных по отношению к Господу. Придя к
Господу, Никодим называет Его: “Равви”, т.
е. “учителем”, тем
самым признавая за Ним право учительства, которого, по воззрению книжников и
фарисеев, Иисус, как не окончивший раввинской школы, не мог иметь. Это уже
доказывает расположение Никодима к Господу. Затем он называет Его “учителем,
пришедшим от Бога”, признавая, что Он творит чудеса соприсущею Ему Божиею силою.
Говорит это не только лично от своего имени, но и от имени всех уверовавших в
Господа иудеев, может быть, даже кое-кого из фарисейской секты и из членов
синедриона, хотя в основной массе своей эти люди несомненно были враждебно
настроены к Господу. Вся дальнейшая беседа замечательна тем, что она направлена
на поражение ложных фантастических воззрений фарисейства на Царство Божие и
условия вступления человека в это Царство. Беседа эта распадается на три
части:1) Духовное возрождение, как основное требование для входа в Царство
Божие, 2) Искупление человечества крестными страданиями Сына Божия, без которого
невозможно было бы наследования людьми Царства Божия, и 3) Сущность Суда над
людьми, неуверовавшими в Сына Божия.
Тип
фарисея в то время был олицетворением самого узкого и фанатического
национального партикуляризма: “несмь,
якоже прочие человецы”. Фарисей считал, что он уже по одному тому, что он иудей,
а тем более и фарисей, тем самым есть непременный и достойнейший член славного
Царства Мессии. Сам Мессия, по воззрениям фарисеев, будет подобным им Иудеем,
который освободит Иудеев от чужеземного ига и оснует всемирное царство, в
котором Иудеи займут господствующее положение. Никодим, очевидно, разделявший
эти общие для фарисеев воззрения, хотя, может быть, в глубине души и
чувствовавший ложность их, пришел к мысли, не есть ли в самом деле Иисус, о
замечательной личности Которого распространилось так много слухов, ожидаемый
Мессия. И он решил сам пойти к Нему, чтобы удостовериться в этом. Господь и
начинает Свою беседу с ним с того, что сразу же разбивает это ложное фарисейское
воззрение.
“Аминь,
аминь глаголю тебе”, говорит Он ему: “аще кто
не родится свыше, не может видети Царствия Божия”, т.е. недостаточно быть по
рождению иудеем: нужно полное нравственное перерождение, которое дается человеку
свыше, от Бога, надо как бы заново родиться, стать новою тварью (в чем и состоит
сущность христианства). Так как фарисеи представляли себе Царство Мессии
царством чувственным, земным, то нет ничего удивительного, что Никодим понял эти
слова Господа тоже в чувственном смысле, т.е. что для входа в Царство Мессии
необходимо вторичное плотское рождение и высказал свое недоумение, подчеркивая
нелепость этого требования: “Како
может человек родитися, стар сый? Еда может второе внити во утробу матери своея
и родитися?” Тогда Иисус разъясняет ему, что Он говорит не о плотском рождении,
а об особом духовном рождении, которое отличается, как причинами, так и плодами,
от рождения плотского. Это — рождение водою и Духом. Вода является тут средством
или орудием, а Святый Дух — Силою, производящий новое рождение, как Виновник
нового бытия: “Аще кто
не родится водою и Духом, не может внити во Царствие Божие”. Это новое рождение
отличается от плотского и по своим плодам. “Рожденное от
плоти плоть есть” — когда человек рождается от плотских родителей, то наследует
от них первородный грех Адамов, гнездящийся во плоти, мыслит сам плотское и
угождает плотским страстям и похотям. Эти недостатки плотского рождения, и
исправляются рождением духовным: “Рожденное от
Духа дух есть”. Кто принял возрождение от Духа, тот сам вступает в жизнь
духовную, возвышающуюся над всем плотским и чувственным. Видя, что Никодим все
же этого не понимает, Господь начинает объяснять ему, в чем состоит это рождение
от Духа, сравнивая способ этого рождения с ветром. “Дух, в
данном случае “духом”
Господь здесь называет ветер, идеже хощет дышет, и глас его слышиши, но не веси,
откуду приходит и камо идет: тако есть всяк человек рожденный от Духа”. Иными
словами, в духовном возрождении человека наблюдению доступна только та перемена,
которая происходит в самом человеке, а возрождающая сила, пути, коими она
приходит, способ, которым она действует, — все это для человека таинственно и
неуловимо. Это подобно тому, как мы чувствуем на себе действие ветра, слышим
“глас
его”, т.е. шум, но откуда приходит он и куда несется, столь свободный в своем
стремлении и столь мало зависящий от нашей воли, — мы не видим и не знаем. Точно
также и действие Духа Божия, нас возрождающего, очевидно и ощутительно, но
таинственно и неизъяснимо. Никодим продолжает не понимать, причем в его вопросе:
“како
могут сия быти?” выражается и недоверие к словам Иисуса, и его фарисейская
гордость с претензией все понять и объяснить. Это фарисейское
высокомудрствование и поражает в своем ответе Господь со всей силою, так что
Никодим не смеет уже потом ничего больше возражать, и в своем нравственном
самоунижении мало-помалу подготовляет в своем сердце ту почву, на которой
Господь сеет потом семена Своего спасительного учения: “Ты еси
учитель Израилев, и сих ли не веси?” Этими словами Господь обличает не столько
самого Никодима, сколько все высокомерное фарисейское учительство, которое, взяв
ключ разумения тайн Царствия Божия, ни само не входило в него, ни других не
допускало войти. Как было фарисеям не знать учения о необходимости духовного
возрождения, когда и в Ветхом Завете так часто встречалась мысль о необходимости
обновления человека, о даровании ему от Бога сердца пло-тяного вместо каменного
(Иезек. 36:26). Ведь и царь Давид молился: “Сердце
чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей” (Пс.
50:12).
Переходя затем к
откровению высших тайн о Себе и о Своем Царстве, Господь, как бы в виде
вступительного замечания, говорит Никодиму, что в противоположность фарисейскому
учительству, Он Сам и ученики Его возвещают новое учение, которое основывается
на непосредственном знании и созерцании истины: “Еже
вемы, глаголем, и еже видехом, свидетельствуем, и свидетельства нашего не
приемлете”, т.е. вы — фарисеи, мнимые учители Израилевы.
Далее
в словах: “Аще
земная рекох вам, и не веруете, како, аще реку вам небесная, уверуете?” Господь
под “земным”
разумеет учение о необходимости возрождения, так как и потребность возрождения и
его последствия бывают в человеке и познаются его внутренним опытом, а под
“небесным”
возвышенные тайны Божества, которые выше всякого человеческого наблюдения и
познания: как о предвечном совете Троичного Бога, о принятии на Себя Сыном
Божиим искупительного подвига для спасения людей, о сочетании в этом подвиге
Божественной любви с Божественным правосудием. Что совершается с человеком ив
человеке, об этом может отчасти знать сам человек. Но кто из людей может взойти
на небо и проникнуть в таинственную область Божественной жизни? Никто, кроме
Сына Человеческого, Который и сошедши на землю, не оставил небес: “Никтоже
взыде на небо, токмо сшедый с небесе, Сын Человеческий, сый на небеси”. Этими
словами Господь открывает Никодиму тайну Своего воплощения; убеждает его в том,
что Он больше, чем обыкновенный посланник Божий, подобный ветхозаветным
пророкам, каким считает Его Никодим, что Его явление на земле в образе Сына
Человеческого есть низшествие из высшего состояния в низшее, уничиженное, потому
что Его вечное, всегдашнее бытие не на земле, а на небе.
Затем
Господь открывает Никодиму тайну Своего искупительного подвига. “И
якоже Моисей вознесе змию в пустыни, тако подобает вознестися Сыну
Человеческому”. Почему Сын Человеческий для спасения людей должен быть вознесен
на крест? Это именно и есть то “небесное”,
чего нельзя постигнуть земной мыслью. Как на прообраз Своего крестного подвига,
Господь указывает на медного змия, вознесенного Моисеем в пустыне. Моисей
воздвиг перед израильтянами медного змия, чтобы они, поражаемые змеями, получали
исцеление, взирая на змея. Так и весь род человеческий, пораженный язвой греха,
живущего во плоти, получает исцеление, с верою взирая на Христа, пришедшего в
подобии плоти греха (Рим. 8:3). В основании крестного подвига Сына Божия лежит
любовь Божия к людям: “Тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единородного дал есть, да всяк
веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный”. Вечная жизнь устрояется в
человеке благодатью Св. Духа, а доступ к престолу благодати (Евр. 4:16) люди
получают чрез искупительную смерть Иисуса Христа.
Фарисеи думали,
что дело Христа будет состоять в суде над иноверными народами. Господь поясняет,
что Он послан теперь не для суда, но Для спасения мира. Неверующие же сами себя
осудят, ибо в этом неверии обнаружится их любовь к тьме и ненависть к свету,
происходящая от их любви к злым делам. Творящие же истину, души честные,
нравственные, сами идут к свету, не боясь обличения своих
дел.
3.
ПОСЛЕДНЕЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО СВ. ИОАННА КРЕСТИТЕЛЯ ОБ ИСУСЕ
ХРИСТЕ
(Иоан.
3:22-36)
После
беседы с Никодимом, происходившей в Иерусалиме во дни праздника Пасхи, Господь
оставил Иерусалим и “прииде в
жидовскую землю и ту живяше с ними и крещаше”. Здесь мы имеем важное указание
св. Евангелиста Иоанна на довольно длительное пребывание Господа Иисуса Христа в
самой южной части Палестины — области, носившей название Иудеи, о чем умалчивают
первые три Евангелиста. Как долго продолжалось это пребывание Господа в Иудее,
можно заключить из того, что, говоря об остановке Господа в Самарии, по пути из
Иудеи в Галилею, св. Иоанн передает следующие слова Господа, обращенные к его
ученикам: “Не
говорите ли вы, что еще четыре месяца, и наступит жатва?” Из этих слов надо
заключить, что Господь возвращается в Галилею за 4 месяца до жатвы, а так как
жатва бывает в Палестине в апреле месяце, то Господь оставил Палестину не ранее
ноября, и, следовательно, пробыл в Иудее не менее восьми месяцев, с апреля до
ноября. Первые три Евангелиста ничего не говорят обо всем этом первом периоде
общественного служения Господа Иисуса Христа: рассказав об Его крещении и
искушении в пустыне, они прямо переходят к описанию Его деятельности в Галилее.
Св. Матфей, как призванный Господом много позже, не был свидетелем всего
совершившегося в это время в Иудее; вероятно не был в Иудее с Господом и св.
Петр, со слов которого писал свое Евангелие св. Марк; по-видимому и св. Лука не
имел достаточно сведений об этом периоде служения Господа от очевидцев. Св.
Иоанн поэтому считал своим долгом дополнить пропущенное, очевидцем чего он к
тому же был. Нет указания, чтобы Господь жил в Иудее все время в одном
определенном месте: надо полагать, что Он проходил с своею проповедью всю эту
священную землю.
“И
крещаше” — далее в гл. 4 ст. 2 Евангелист говорит, что Иисус не сам крестил, а
ученики Его. Это крещение ничем не отличалось от крещения Иоаннова: оно было
водным, а не благодатным, ибо сами они еще не имели Духа Святаго: “Не у бо
бе Дух Святый, яко Иисус не у бе прославлен” (7:39). Крестить благодатным
христианским крещением во Имя Отца и Сына и Святого Духа они получили повеление
от Господа только после Воскресения Господа из мертвых (Матф.
28:19).
В это
время и св. Иоанн Креститель еще продолжал крестить в Еноне близ Салима, в
местности, которую трудно определить, но, по-видимому, не прилегавшей к Иордану,
ибо тогда незачем было бы добавлять в пояснение: “Яко воды
многи бяху ту”. Ученики св. Иоанна скоро заметили, что к их учителю приходит
меньше слушателей, чем прежде, и в своей слепой, не-Разумной привязанности к
нему, стали досадовать и завидовать Тому, Кого считали Виновником этого, Кто
имел больший успех у народа, т.е.
Господу Иисусу
Христу. Несомненно, что эти недобрые чувства намеренно старались разжигать в них
фарисеи, вызвавшие споры об очищении, что привело к прениям о сравнительном
достоинстве крещения Иоаннова и крещения, которое совершали ученики Иисуса.
Желая сообщить и своему учителю свою зависть и досаду на Христа, ученики
Иоанновы приходят к Иоанну и говорят: “Равви, Иже
бе с тобою об он пол Иордана, Ему же ты свидетельствовал еси, се Сей крещает (не
с тобою, а отдельно и независимо от тебя), и вси грядут к Нему” (“вси”
сказано с преувеличением, которое внушается завистью и желанием возбудить
зависть).
Далекий,
конечно, от всякого чувства зависти ко Христу, Креститель в своем ответе прямо
начинает раскрывать величие Христово, сравнительно с собой, и дает новое, уже
последнее, торжественное свидетельство о Божественном достоинстве Христовом.
Защищая право Христа совершать крещение, Иоанн говорит, что между Божественными
посланниками ни один не может принять на себя что-либо такое, что не дано ему с
неба, а потому, если Иисус крестит, то имеет на это власть от Бога. Иоанн
напоминает, как он говорил с самого начала, что он не Христос, а только послан
пред Ним. Вместо досады и зависти, Иоанн выражает свою радость по поводу успехов
дела Христова, называя Христа “женихом”, а
себя “другом
жениха”, который не завидует преимуществу жениха, но стоит пред ним, как бы его
слуга и “радостью
радуется”, слыша голос его. Союз Бога с верующими, в Ветхом Завете, как и союз
Христа с Церковью, в Новом Завете, нередко представляется в Священном Писании
под образом брака (Ис. 54:5-6; Ис. 62:5; Ефес. 5:23-27). Христос есть Жених
Церкви, а Иоанн — друг Его, близкое доверенное лицо, которое может только
радоваться успеху Жениха. Значение друга жениха у евреев было велико во время,
предшествующее браку, а как только брак состоялся, и жених вступал в права мужа,
роль друга жениха оканчивалась. Так и Иоанн: он был главным действующим лицом в
приготовлении народа к принятию Христа; когда же Христос вступил в дело Своего
общественного служения, роль Иоанна окончилась. Вот почему он и говорит:
“Оному,
т.е. Христу, подобает расти, мне же малитися”, как блеск утренней звезды
постепенно меркнет, по мере того, как восходит солнце.
Исповедуя
превосходство над собою Христа, Иоанн говорит, что Христос есть “грядый
свыше” и потому “над
всеми есть” — превосходит всех других людей и даже посланников Божиих, каков он;
что он, Иоанн, имеющий земное происхождение, возвещал Божественную истину лишь
настолько, насколько может возвещать ее сущий от земли, а приходящий с неба
Христос свидетельствует о небесном и Божественном, как о таком, что Он Сам
непосредственно видел и слышал, и никто из земных, без благодати Божией, не в
состоянии принять свидетельства Его (Матф. 16:17; Иоан.
6:44).
С
грустью замечая в своих учениках недобрые чувства, Иоанн восхваляет тех, кто
принимает свидетельство Христово, ибо Христос возвещает людям слова Самого Бога:
кто признает истинными Его слова, тот признает истинными слова Бога Отца. Бог
Отец во изобилии даровал Своему Сыну Иисусу Христу дары Святого Духа, выше
всякой меры, ибо Он любит Сына и все предал в руки Его. Поэтому, кто верует в
Сына Его Господа Иисуса Христа, тот имеет жизнь вечную, а кто не верует в Него,
тот не увидит жизни вечной, “но гнев
Божий пребывает на нем”.
Так,
оканчивая свое служение, Иоанн в последний раз торжественно засвидетельствовал
Божество Христово, убеждая всех следовать за Христом. Эти слова его надлежит
рассматривать, как завещание величайшего из пророков.
4.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ СВ. ИОАННА В ТЕМНИЦУ
(Матф.
14:3-5; Марк. 6:17-20; Лук. 3:19-20)
Вскоре после
этого Иоанн был схвачен и заключен в темницу за то, что обличал незаконное
сожительство царя Ирода Антипы с Иродиадой, женой своего брата Филиппа. Об этом
повествуют нам только первые три Евангелиста. Ирод Антипа, сын Ирода Великого,
совершившего избиение Вифлеемских младенцев, управлял Галилеей и Переей. Будучи
женат на дочери аравийского царя Ареты, он вступил в любовную связь с Иродиадой,
недовольной своим браком с Филиппом, которая открыто перешла жить в его дворец,
удалив оттуда законную жену Ирода. Оскорбленный за свою дочь Арета начал войну
против Ирода. Ирод сам должен был отправиться в крепость Махеру к востоку от
Мертвого моря, где принял начальствование над войсками. Там он услышал об
Иоанне, как о пророке, привлекающем к себе множество народа, и, рассчитывая
найти в нем поддержку для себя, послал за ним. Но вместо поддержки он услышал от
Иоанна неприятное для себя обличение: “не
подобает тебе иметь жену Филиппа, брата твоего”. Эти слова в особенности
раздражили против него Иродиаду, которая употребляла все свое влияние, чтобы
побудить Ирода убить Иоанна. Но Ирод, опасаясь народа, не решился умертвить
Иоанна, а только заключил его в крепость Махеру. По свидетельству Евангелиста
Марка, Ирод даже уважал Иоанна, как мужа праведного и святого, многое делал,
слушаясь его. Видимо, как все слабохарактерные люди, он входил в сделки со своей
совестью, надеясь некоторыми добрыми делами, предпринимаемыми по совету Иоанна,
загладить свой главный грех, против которого особенно вооружался Иоанн. Он даже
с удовольствием слушал Иоанна, но от греха своего не отставал, и в конце концов,
в угоду злой Иродиаде, лишил его свободы. Так окончилось служение Иоанна,
последнего из ветхозаветных пророков.
