20. ГОСПОДЬ В ИЕРУСАЛИМЕ НА ПРАЗДНИКЕ КУЩЕЙ
(Иоан. 7:10-53)
Отпустив братьев в Иерусалим на праздник Кущей, Господь
несколько позже и Сам пришел туда, но “как бы тайно”, т.е. не торжественно, как перед
последней Пасхой, когда Он шел на Свои страдания, не сопровождаемый толпами
народа, обыкновенно следовавшими за Ним, а тихо и незаметно. “Какая печальная
постепенность в явлениях Господа в Иерусалим”, отмечает толкователь Евангелия
Еп. Михаил, “вынужденная, конечно, не Его действиями, а более и
более усиливающейся враждою врагов Его. В первую Пасху Он торжественно является
в храм, как Сын Божий Мессия, со властию (Иоан. 2 гл.); на второй (гл. 5) Он
является, как путешественник, но Его действия и речи возбуждают злобу против
Него и намерение довести Его до смерти, вследствие чего Он на следующий праздник
Пасхи вовсе не идет в Иерусалим и держится вдали от него года полтора, и после
этого вынужден придти туда тайно!” Стихи 11-13 дают наглядное представление о
том, что делалось в это время в Иерусалиме. Там все говорили о Христе. Видно,
что враги Его имели бдительное наблюдение за Ним, следили за Ним и Его
действиями, на что указывает вопрос: “Где Он?” Среди народа было много толков о Нем самого
противоположного характера, но все говорили тайком, “боясь Иудеев”, под
которыми Еванг. Иоанн подразумевает обыкновенно враждебную Господу партию
иудейских начальников с членами синедриона и фарисеями во главе. Св. Златоуст и
бл. Феофилакт полагают, что доброе о Христе говорил вообще народ, а враждебное —
начальники: “Начальники говорили, что Он обольщает народ, а народ
говорил, что Он добр”. Это видно из того, что начальники выделяют себя из
народа, говоря, что “Он обольщает народ”. Уже в половине праздника, т.е.,
видимо, на четвертый день его, Господь вошел в храм и учил, т.е., вероятно,
изъяснял Писания, как то было в обычае у евреев. Зная, что Господь не учился ни
у кого из более или менее знаменитых раввинов в школе, иудеи удивлялись знанию
Писаний, которое Он обнаруживал. Характерно, что они глухи были к содержанию Его
учения, а обратили внимание только на то, что Он не учился. Это указывает на их
презрение и враждебность к Господу. Иисус тотчас разъяснил им недоумение:
“Мое учение
несть Мое, но пославшаго Мя”. Этим Господь как бы сказал им: “Я не прошел школы ваших
раввинов, но у Меня есть Учитель совершеннейший, это — Отец Небесный, пославший
Меня”. Средство удостовериться в божественном происхождении этого учения это —
решение человека творить волю Божию. Кто решится творить волю Божию, тот по
внутреннему чувству удостоверится, что это учение от Бога. Под “волею Божиею” здесь надо
понимать весь нравственный закон Божий: как закон совести, так, конечно, и
письменный ветхозаветный закон. Кто захочет идти путем нравственного
совершенства, исполняя этот закон, тот внутренним чувством поймет, что учение
Христово есть учение Божественное. Господь и подчеркивает это, говоря, что Он
проповедует, ища славы Пославшего Его, и не ищет славы для себя, как
проповедующий свое собственное учение. Имея в виду иудейских начальников,
Господь говорит далее, что они ищут убить Его за нарушение закона, которого сами
не соблюдают. Народ, не знавший еще о замыслах своих начальников на жизнь
Иисуса, и не принимая последние слова на свой счет, обиделся, и из среды его
послышались голоса: “Кто ищет убить Тебя? не злой ли дух внушает Тебе
такие мысли? Не бес ли в Тебе?” Из дальнейшей речи Господа видно, что исцеление
расслабленного, совершенное Им в субботу, все еще продолжало быть предметом
толков и притом именно вследствие несогласия его с преувеличенным почитанием
субботы. Господь и указывает на то, что Добрые дела можно делать в субботу, так
как, напр., и обрезание зачастую совершается в субботу, чтобы не нарушать закон
Моисеев об обрезании младенцев в 8-й день по рождении. После этого не следует
удивляться, что Он всего человека сделал здоровым в субботу. Закончил Господь
Свою речь призывом судить о законе не по букве его, не по внешности, но по духу
его, дабы суд мог считаться праведным. “Моисея, нарушающаго субботу обрезанием, вы
освобождаете от порицания, а Меня, нарушившаго субботу через благодеяние
человеку, вы осуждаете”, — так прекрасно поясняет это бл. Феофилакт.
“Если бы вы
судили о Моем действии исцеления не с формальной точки зрения, а с нравственной,
то вы не осудили бы Меня; тогда ваш суд был бы праведный, а не лицеприятный”, —
как бы так возражает иудеям Христос” (Еп. Михаил).
Эта сильная речь Господа произвела особенное впечатление на
иерусалимлян, знавших о замыслах врагов Господа; поэтому им кажется странным,
что ищущие смерти Его позволяют Ему так свободно говорить, не оспаривая Его. Не
зная, как объяснить это, они высказывают мысль, не удостоверились ли их
начальники, что “Он подлинно Христос”. Но тотчас же они высказали и сомнения. По учению
раввинов, Мессия должен был родиться в Вифлееме, потом незаметно должен был
исчезнуть и затем внезапно вновь появиться, но так, что никто не будет знать,
откуда и как. На толки иерусалимлян, что Он не может быть Мессией-Христом, так
как они знают, откуда Он, Господь, возвысив голос, с особой торжественностью,
ответил, что, хотя они и говорят, что знают Его. но это знание их неправильное.
Предполагая, что знаете Меня, вы говорите, что Я пришел Сам от Себя, т.е.
самозванный мессия; но Я пришел не Сам от Себя, а являюсь истинным посланником
Того, Кого вы не знаете, Бога”. Эти слова показались особенно обидными гордым
фарисеям, и “они искали схватить Его”, но так как “еще не пришел час Его”,
т.е. час предстоящих Ему страданий, то эта попытка не удалась: “никто не наложил на Него
руки”, вероятно потому, что враги Его боялись еще народа, расположенного ко
Христу, а отчасти, может быть, и потому, что совесть их не дошла еще до крайнего
омрачения, как впоследствии. Многие же из народа уверовали в Него, как в Мессию,
причем справедливо рассуждали, как бы возражая врагам Господа: “Когда придет Христос,
неужели сотворит больше знамений, нежели сколько Сей сотворил”, т.е. иными
словами хотели сказать, что знамения, или чудеса, совершенные Иисусом,
достаточно сильно свидетельствуют о Нем, как о Мессии. Услышав такие толки в
народе, фарисеи, устроив совещание с первосвященниками, решили не откладывать
осуществление своих замыслов и послали служителей схватить Господа. Ответствуя
на этот замысел фарисеев схватить и убить Его, Иисус сказал: “Еще мало время с вами есмь
и иду к Пославшему Мя” — это возбудило в Нем мысль о скоро предстоящей Ему
смерти, и Он увещевает иудеев пользоваться временем Его пребывания с ними, чтобы
учиться у Него. Дальнейшие слова Господа имеют такой смысл: “Теперь вы гоните и
преследуете Меня, но настанет время, когда вы будете искать Меня, как
все-сильнаго чудотворца, могущаго избавить вас от бед, но будет уже поздно”. Но
жестоковыйные иудеи не вразумились этими словами Господа, а еще стали
насмехаться: “Куда это Он хочет идти? Не к иудеям ли, живущим в языческих странах
(“разсеяние
Еллинское”), чтобы проповедовать там и язычникам (под “Еллинами” обычно
подразумевались все вообще язычники)”. Здесь невольное пророчество о будущем
научении язычников Христовой вере.
“В последний же день великий праздника”, т.е. в осьмый день, который
причислялся, на основании Лев. 23:36, к семидневному празднику Кущей и
праздновался с особенно большой торжественностью, “стояше Иисус и зваше,
глаголя: аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет”. В этих словах и дальнейших
Господь воспользовался обрядами, совершавшимися в дни праздника Кущей: по
окончании утренней жертвы в храме, народ с очередным священником шел к
священному колодцу Силоамскому, где священник наполнял золотой сосуд водой; при
радостных кликах народа и под звуки труб и кимвалов он нес его в храм и здесь
выливал из сосуда воду на жертвенник всесожжения, совершая таким образом
“жертву
возлияния”, которая должна была напоминать изведение Моисеем воды из скалы во
время странствования евреев по пустыне. В это время народ пел под музыку слова
пр. Исайи 12:3, относящиеся к Мессии. Господь Иисус Христос сравнивает Себя со
скалой, источившей воду в пустыни для жаждущего народа, указывая на Себя, как на
Источник благости, прообразом которой была та скала. При этом Он указывает, что
верующий в Него сам станет источником благодати, которая будет утолять духовную
жажду всех, ищущих спасения. Евангелист от себя поясняет, что Господь имел здесь
в виду благодать Святого Духа, которая должна была быть ниспослана людям после
прославления, т.е. после воскресения и вознесения Христова.
Эта речь Господа взволновала толпу: многие из народа решительно
стали на сторону Господа, признавая в нем “пророка”, а некоторые даже
прямо говорили: “Сей есть Христос”. Фарисеи же начали внушать народу, не знавшего о рождении
Господа Иисуса Христа в Вифлееме, что Он не может быть Мессией. “Еда от Галилеи Христос
приходит?” — и вызвали распрю о Нем. Желая исполнить приказание начальства,
служители синедриона пытались схватить Иисуса, но каждый раз руки у них
опускались: они не осмеливались этого сделать: совесть, по-видимому,
подсказывала им, что грех тронуть такого Человека. В таком настроении они и
возвратились к пославшим их, и исповедали перед ними, что сила слова Господа
была столь могуча и неотразима, что они не смогли исполнить данного им
поручения. Ответ служителей произвел на членов синедриона самое раздражающее
впечатление: “Еда и вы прелыцени есте?” Служителям, происходившим из простого народа, они
противопоставляют то, что никто из “начальников” или “фарисеев” не уверовал во
Христа, “но
народ сей, иже не весть закона, прокляти суть”, — это выражение безумной ярости
иудейских начальников против простых людей, уверовавших во Христа. Эту веру они
пытаются дискредитировать, объясняя ее “неведением закона”. Но тут выступил Никодим, сам
фарисей и член синедриона, решившийся мужественно указать им, что они сами
забывают закон: “Еда закон наш судит человеку, аще не слышит от него прежде, и разумеет, что
творит?” Закон в кн. Исх. 23: 1 и Вт. 1: 16 требует не принимать пустых слухов,
а исследовать дело того, кто обвиняется. Это вызвало лишь раздражение:
“Еда и ты от
Галилеи еси?” — т.е. только галилеянин может рассуждать так. Они и не заметили,
что лгут на историю, ибо, напр., пророк Иона был из Галилеи.
21. СУД ХРИСТА НАД ГРЕШНИЦЕЙ, ПРИВЕДЕННОЙ К НЕМУ
ФАРИСЕЯМИ
(Иоан. 8:1-11)
Об этом повествует только один св. Евангелист Иоанн. Проведя
ночь в молитве на горе Елеонской, находившейся к востоку от Иерусалима, за
потоком Кедронским, куда Господь часто удалялся на ночь при Своих посещениях
Иерусалима, утром Он опять пришел в храм и учил народ. Книжники и фарисеи, желая
найти повод “к обвинению Его”, привели к Нему женщину, застигнутую в грехе
прелюбодеяния, и “искушающе Его”, сказали Ему: “Учителю, сия жена ята есть
ныне в прелюбодеянии. В законе же нам Моисей повеле таковыя камением побивати:
Ты же что глаголеши?” Если бы Господь сказал: “побейте ее камнями”, то
они обвинили бы Его перед римскими властями, ибо, от синедриона отнято было
право произносить смертные приговоры, а тем более — приводить их в исполнение.
Если бы Господь сказал: “отпустите ее”, они обвинили бы Его перед народом, как
нарушителя закона Моисеева. Наклонившись низко, Господь писал перстом на земле,
“не обращая
на них внимания”. Что Он писал, Евангелист не говорит И напрасны были бы всякие
догадки об этом. Самая распространенная из таких догадок та, что Господь писал
ответ, данный спрашивавшим, и названия грехов, в которых они были сами повинны.
Так как они продолжали настойчиво добиваться ответа, то Господь, подняв голову,
сказал им: “Кто из вас без греха, первый брось в нее камень”. Слова Господа произвели
потрясающее действие на не совсем еще уснувшую совесть фарисеев. Вспомнив каждый
свои собственные грехи, по-видимому, однородные с грехом этой женщины, они,
обличаемые совестью, стали уходить один за другим, пока Иисус не остался наедине
с женщиной. Таким образом, Господь, как мы видим, в ответ на коварство фарисеев,
премудро перенес вопрос осуждения этой женщины из области отвлеченно-юридической
в область нравственную, и тем поставил самих обвинителей в положение обвиняемых
перед их совестью. Так поступил Господь потому, что фарисеи, приведшие женщину,
не составляли собой законного суда, могшаго приговорить ее к какому-либо
наказанию за ее преступление. Они привели грешницу ко Иисусу с недобрыми
чувствами, выставив ее на позор злословия и осуждая ее, с забвением при этом
своих собственных грехов, в чем и обличил их Господь. Характерно то, что женщина
не ушла, воспользовавшись благоприятной возможностью поскорее скрыться. Очевидно
и в ней заговорила совесть и покаянные чувства. Этим и можно объяснить то, что
сказал ей Господь: “И Я не осуждаю тебя: иди, и впредь не греши”. В этих словах, конечно,
нельзя видеть неосуждение греха. Господь пришел не осуждать, но взыскать и
спасти погибших (Мат. 18:11; Лук. 7:48; Иоан. 3:17, 12:47). Он осуждает поэтому
грех, но не грешников, желая расположить их к покаянию. Поэтому слова Его,
обращенные к грешнице, имеют такой смысл: “И Я не наказываю тебя за
твой грех, но хочу, чтобы ты покаялась: иди, и впредь не греши” — вся сила в
этих последних словах. Это евангельское место учит нас избегать греха осуждения
ближних, предлагая нам вместо того, осуждать самих себя за свои собственные
грехи и каяться в них.
22. БЕСЕДА ГОСПОДА ИИСУСА ХРИСТА С ИУДЕЯМИ В
ХРАМЕ
(Иоан. 8:12:59)
В этой беседе, происходившей, видимо, также на другой день
после окончания праздника Кущей, Господь применил к Себе другой образ из истории
странствования евреев по пустыне — образ огненного столпа, чудесно освещавшего
путь евреям ночью. В этом столпе был Ангел Иеговы, в котором св. отцы видят
второе лицо Пресвятой Троицы. Господь и начинает эту беседу словами:
“Аз есмь свет
миру”. Как в Ветхом завете огненный столп указывал евреям путь из Египта к
лучшей жизни в земле Обетованной, так Христос в Новом завете указывает уже не
одним евреям, а всему человечеству путь из области греха к вечной блаженной
жизни. Фарисеи, опираясь на общепринятое правило, по которому никто не может
быть свидетелем в своем собственном деле, возразили Ему, что такое Его
свидетельство о Себе Самом не может быть признано истинным. На это Господь с
особою силою сказал, что это человеческое суждение не может быть к Нему
применимо, что о Нем нельзя “судить по плоти”, как это делают фарисеи, считающие
Его простым человеком. “Яко вем, откуда приидох, и камо иду” — эти слова, по
толкованию св. Златоуста, значат то же, что: “Я знаю, что я — Сын Божий
и не простой человек”. В этом сознании Господом Своего происхождения от Бога
Отца полное обеспечение достоверности Его самосвидетельства, а вместе с тем и
невозможности самообмана”. К тому же, добавляет Господь, “свидетельство Мое истинно
и с формальной стороны, потому что не только Я Сам свидетельствую о Себе,
“свидетельствует о Мне пославый Мя Отец”. Слыша уже много раз речь Господа Иисуса Христа
об Отце, пославшем Его, они, притворяясь непонимающими, насмешливо-кощунственно
задают Ему вопрос: “Где есть Отец Твой?” На это Господь отвечает им, что
они не знают Отца потому, что не хотят знать Сына. Здесь прикровенное указание
на единосущие Бога Сына с Богом Отцом, на то, что Отец открыл Себя людям в Сыне.
Евангелист отмечает, что это сказано было Господом “у сокровищницы”, которая
находилась, как известно, вблизи залы заседаний синедриона, враждебного Господу,
и хотя Он, так сказать, перед глазами и ушами синедриона засвидетельствовал Свое
Мессианское достоинство, “никтоже ять Его”, ибо не наступил еще час Его
страданий: иными словами: люди не имели сами над Ним власти. Враждебное
настроение слушателей вновь привело Господа к мысли о скоро предстоящих Ему
страданиях, и Он вновь повторяет им о безвыходном положении, в каком они
окажутся после Его ухода, если не уверуют в Него, как в Мессию (ст. 21):
“Куда Я иду,
туда вы не можете придти”. Эти слова снова раздражили их и вызвали насмешку:
“Еда Ся Сам
убиет”, т.е.: не замышляет ли Он самоубийства? Не отвечая на грубую насмешку,
Господь указывает им на их нравственный характер, побуждаемые которым они
доходят до подобного глумления над Ним: “Вы от нижних есте...”, т.е. вы потеряли способность
понимать Божественное, небесное; обо всем судите по человечеству, руководясь
своими земными греховными понятиями, а поэтому, если не уверуете в Меня
(“Яко Аз
есмь” — подразумевается — Мессия), “умрете во гресех ваших”. Господь ни разу не назвал
Себя Мессией, но Он так прозрачно, так понятно высказывал это другими словами,
что фарисеи, конечно, должны были понять это. Они, однако, притворялись
непонимающими, так как им хотелось слышать от Него это имя, и потому спрашивают
Его: “Ты Кто
еси?” Но и на этот вопрос Господь не дал им ожидаемого ими прямого ответа. Ответ
Господа на церк.-славянский язык переведен слишком буквально (“ТИН АРХИН” — “Начаток”) — в чем вообще
особенность церковно-славянского перевода из-за боязни погрешить неточностью
передачи греческого текста, — вследствие чего не отвечает заключающейся в нем
мысли; русский перевод — “от начала Сущий” — вовсе неправилен. Смысл ответа
Господа, как его понимали еще древние толкователи, таков: “Я То, что вам говорил о
Себе из начала” или: “С самаго начала не называю ли Я Себя Сыном Божиим?
Таков Я и есмь”.
Продолжая дальше Свою речь о печальном нравственном состоянии еврейского
народа, Господь объясняет, что Он должен свидетельствовать истину, слышанную от
Него. Слушатели опять не поняли, что Он говорил им об Отце. Посему далее Господь
говорит им о том времени, когда они вынужденно узнают истину Его учения о Самом
Себе и о Пославшем Его Отце: это будет тогда, когда они вознесут Его на крест,
ибо крестная смерть послужила началом прославления Сына Божия и привлекла к Нему
всех: последовавшие затем события, как воскресение Христово, вознесение Его на
небо, ниспослание Св. Духа Апостолам — все это засвидетельствовало истину
Христова учения и Его Божественное посланничество. Слова эти произвели сильное
впечатление на слушателей, так что “многие уверовали в Него”, видимо, даже из числа
враждебно настроенных к Нему иудеев. К этим уверовавшим в Него иудеям Господь и
обратил Свою дальнейшую речь. Он научает их, как им сделаться и пребыть
истинными учениками Его. Для этого они должны “пребыть в слове Его”:
тогда только они познают истину, а истина даст им свободу от греха, в чем только
и заключается истинная свобода. Среди слушателей заговорила тогда национальная
гордость. “Мы
— семя Авраамово”, а потомству Авраама обещано было Богом господство над миром и
благословение через него мира (Быт. 12:7; 22:17), “и не были рабами никому
никогда”. При этом страстном болезненном крике обостренного национального
самолюбия, они как бы забыли о своем Египетском рабстве, о Вавилонском и
настоящем Римском. Господь отвечает на это, что Он говорит здесь о другом виде
рабства — о рабстве духовном, в котором находится каждый, кто творит грех:
“Всяк творяй
грех, раб есть греха”. Преданный же греху не может оставаться в Царстве Мессии,
где должна быть полная духовная свобода и где все должны сознавать себя только
детьми своего Небесного Отца. “Раб не пребывает в доме вечно”, ибо господин
недовольный им может продать его или отослать от себя: это положение раба
противоположно положению сына, который, как наследник всего дома, не может быть
продан или изгнан, а остается сыном навсегда. “Как творящие грех вы —
рабы греха, и можете получить истинную свободу и стать сынами Божиими только в
том случае, если уверуете в Единороднаго Сына Божия, пребудете в слове Его, и Он
освободит Вас от рабства греху. Далее Господь говорит им, что Он не отрицает их
происхождения от Авраама, но не признает их истинными чадами Авраама по духу,
ибо они ищут убить Его только потому, что “слово Его не вмещается в
них”, не нашло в их сердцах благоприятной для возрастания почвы. Так как Авраам
ничего подобного не делал, то их отец не Авраам и не Бог, как они утверждают, а
диавол, который был “человекоубийцей искони”, ибо внес в природу человека
смертельную заразу греха. Говоря о диаволе, Господь поставлял в неразрывную
связь то, что он исконный человекоубийца, с тем, что он — враг истины и
“отец лжи”.
Соответственно с этим, говоря о Себе, Господь поставляет в такую же тесную связь
то, что Он безгрешен и учит истине. Если иудеи не признают истинным Его учение,
то пусть докажут греховность Его жизни: “кто от вас обличает Мя о гресе?” Если же не может
обличить Господа в греховной жизни, то надо вслед за святостью жизни признать,
как неразлучную с ней, и истину проповедуемого Им учения. Своим неверием, по
словам Господа, иудеи ясно доказывают, что они “не от Бога”. Это вызвало у
них яростное негодование: “Неправду ли мы говорим, что Ты самарянин, и что бес в
Тебе”, ибо отрицать наше происхождение от Авраама могут только ненавидящие нас,
иудеев, самаряне или одержимые бесом. Господь спокойно отклоняет это оскорбление
и говорит, что подобными речами, которые представляются им речами бесноватого,
Он только воздает честь Отцу Своему Небесному: Я говорю с вами так, потому что
“чту Отца
Моего”, а вы бесчестите Того, КТО говорит вам истину от имени Отца.
“Я не ищу
Моей славы: есть Ищущий и Судящий” — это Отец Небесный, Который подвергнет
осуждению тех, которые отвергают Сына Его. Обращаясь далее к уверовавшим в Него,
Господь говорит: “Аще кто слово Мое соблюдет, смерти не имать видети во веки”, в смысле,
конечно, — “получить жизнь вечную”. Неверующие представились понявшими эти слова Господа в
буквальном смысле — о естественной, телесной смерти — и в этом нашли повод вновь
обвинить Его в том, что Он бесноватый: “Неужели Ты больше отца нашего Авраама? Чем Ты Себя
делаешь?” На это Господь отвечает, что Он не Сам Себя прославляет, но
прославляется Отцом, Которого знает и слово Которого соблюдает, и далее
показывает превосходство Свое над Авраамом. “Да”, как бы так отвечает
Господь иудеям: “Я — более отца вашего Авраама, ибо Я был предметом чаяний его при земной
его жизни, и предметом радости его по смерти его — в раю”: “и виде и возрадовася”.
Относя сказанное Господом об Аврааме к земной его жизни, иудеи и тут находят
несообразность с целью нанести новый укор Господу: “Тебе нет еще пятидесяти
лет, и ты видел Авраама?” На этот укор Господь дает решительный ответ, смысл
которого не мог уже быть непонятым даже и слепыми в своей злобе фарисеями:
“Аминь, аминь
глаголю вам: прежде далее Авраам не бысть, Аз есмь”, т.е.: “Я древнее самого Авраама,
ибо Я — Вечный Бог”. Так ясно учит здесь Господь о Своем Божестве. Это правильно
поняли фарисеи, но, вместо того, чтобы уверовать в Него, озлобились, увидев в
Его словах лишь богохульство, и взяли камни, чтобы побить Его. Но Иисус,
торжественно закончив Свое свидетельство о Себе, окруженный Своими учениками и
народом, скрылся от них в массе народа, наполнявшей двор храма, и “прошедши среди них, пошел
далее”.
