23. ИСЦЕЛЕНИЕ СЛЕПОРОЖДЕННОГО
(Иоан. 9:1-41)
Об этом великом чуде, совершенном, повиди-мому, тут же в храме,
сразу после беседы Господа с иудеями о Своем Божественном происхождении и
достоинстве, повествует, и притом весьма обстоятельно, только один Евангелист
Иоанн. Увидев слепого, просившего милостыню, о котором известно было, что он —
слепой от рождения, ученики спросили Господа: “Кто согрешил, он или
родители его, что родился слепым?” Евреи верили, что все важнейшие несчастия
случаются с людьми не иначе, как в наказание за их собственные грехи или грехи
их родителей, дедов и прадедов. Это верование основывалось на законе Моисеевом,
гласившем, что Бог наказывает детей за вину отцов до третьего и четвертого рода
(Исх. 20:5), и на учении раввинов, утверждавших, что ребенок может согрешить еще
во утробе матери, поскольку с самого зачатия своего он уже имеет ощущения добрые
и злые. Отвечая на вопрос учеников, Господь показывает вместо причины цель, для
которой этот человек родился слепым: “Ни сей согреши, ни родители его”, хотя, конечно, как
люди, они не безгрешны вообще, “но да явятся дела Божия на нем”, т.е., чтобы через
его исцеление открылось, что Христос есть Свет мира, что Он пришел в мир для
просвещения человечества, пребывающего в слепоте духовной, образом которой
является слепота телесная. “Мне должно делать дела Пославшаго Меня, доколе есть
день”, т.е. пока Я еще нахожусь видимым для всех образом на земле, “ибо приходит ночь”, т.е.
время Моего отшествия от мира, когда действие в мире Христа Спасителя, как
чудотворца, не будет так очевидно для всех, как теперь. “Егда в мире есмь, свет
есмь миру” — хотя Христос всегда и был и будет Светом миру, но видимое Его
действие на земле продолжается лишь в течение Его земной жизни, которая уже
Подходит к своему концу. Много чудес совершал Господь одним словом Своим, но
иногда прибегал при этом к особенным предварительным действиям. Так и в этот раз
“Он плюнул на
землю, сделал брение из плюновения, и помазал брением глаза слепому. И сказал
ему: пойди и умыйся в купели Силоамской”. Можно полагать, что все это нужно было
для возбуждения веры в исцеляемом: дать ему понять, что сейчас над ним будет
совершено чудо. Силоамская купель была устроена на Силоамском источнике,
вытекавшем из-под священной горы Сионской, как места особенного присутствия
Божия в Иерусалиме и храме, и потому как бы нарочито был дарован, или послан
Богом Своему народу, как особенное благодеяние, почему и считался священным
источником, имеющим символическое значение. Евангелист и поясняет, что
“Силоам”
значит “посланный”. Не хотел ли этим Господь Иисус Христос выразить, что Он есть истинный
Посланник Божий, осуществление всех Божественных благословений, прообразом и
символом которых был для евреев Силоамский источник? Омывшись в водах Силоама,
слепорожденный прозрел. Это чудо произвело сильное впечатление на соседей и
знавших его, так что некоторые даже сомневались, тот ли это слепец, которого они
постоянно видели просящим милостыню. Но прозревший подтвердил, что это он и
рассказал, как совершилось чудо. Выслушавшие рассказ бывшего слепца повели его к
фарисеям, дабы расследовать все это столь необычайное дело и узнать их мнение,
как смотреть на это, ибо чудо было совершено в субботу, когда, по толкованию
фарисейского закона о субботнем покое, не следовало даже врачевать болящих.
Исцеленный рассказал и фарисеям то, что знал сам о своем исцелении.
По поводу этого рассказа между фарисеями произошла распря.
Одни, и надо полагать, что это было огромное большинство, говорили:
“Несть Сей от
Бога человек, яко субботу не хранит”. Другие же справедливо рассуждали:
“Како может
человек грешен сицева знамения творити?” Неверующие в Господа фарисеи обращаются
тогда к исцеленному с вопросом, что он сам может сказать о своем Исцелителе.
Очевидно они надеялись найти в его словах что-либо такое, к чему можно было бы
привязаться, чтобы заподозрить действительность чуда или перетолковать его. Но
исцеленный сказал решительно: “Это — пророк”. Не найдя поддержки в самом слепом,
злобные иудеи вызвали родителей его, чтобы и их допросить. Боясь отлучения от
синагоги, родители дали уклончивый ответ: они подтвердили, что это их сын,
родившийся слепым, но почему он теперь видит, — отозвались незнанием, предложив
спросить об этом его самого, как уже взрослого и могущего ответить сам за себя.
Вызвав исцеленного вторично, иудеи стараются ему теперь внушить, что они
произвели тщательное расследование о том Человеке и пришли к несомненному
убеждению в том, что “Человек тот грешник”. “Даждь славу Богу” это
значит: признай Его с своей стороны грешником, нарушающим заповедь о субботнем
покое — это обычная у тогдашних иудеев формула заклинания — говорить под клятвой
истину. На это исцеленный дает исполненный правды и глубокой иронии над
фарисеями ответ: “Аще грешен есть, не вем: едино вем, яко слеп бех, ныне же вижу”. Не
достигшие во всех этих расследованиях желанной цели, фарисеи снова просят его
рассказать о своем исцелении, может быть, в надежде найти какую-нибудь новую
черту, которая дала бы им возможность осудить Иисуса.
Но исцеленный от этого уже приходит в раздражение:
“Я уже сказал
вам, и вы не слушали: что еще хотите слышать? Или и вы хотите сделаться Его
учениками?” Эта смелая насмешка над ними вызвала с их стороны укоризну столь
смелому исповеднику истины: “Ты ученик еси Того: мы же Моисеевы есмы ученицы. Мы
вемы, яко Моисеови глагола Бог: Сего же не вемы, откуду есть”. Руководители
еврейского народа должны были разузнать, откуда явился Человек, за Которым
постоянно ходят толпы народа, но они лгут, говоря, что не знают его. Эта ложь
еще больше возмущает бывшего слепого и придает ему смелости в защите истины.
“Это
удивительно, что вы не знаете, откуда Он”, говорит он фарисеям, а должны были бы
знать, откуда Человек, сотворивший такое неслыханное чудо: грешники творить
таких чудес не могут — ясно поэтому, что это святой Человек, Посланный Богом.
Пораженные такой неумолимой логикой бесхитростного простого человека, фарисеи
были не в силах продолжать дальше спор и, укорив его в том, что он “во грехах весь родился”,
выгнали его вон. Узнав об этом, Господь, желавший просветить и душевные его очи,
нашел его и, открывшись ему, как его Исцелитель, привел его к вере в Себя, как
Сына Божия. Все происшедшее дало повод Господу высказать мысль о том, что Его
приход в мир, как необходимое следствие, вызвал резкое разделение между людьми
на верующих и неверующих: “На суд Аз в мир сей приидох, да невидящий видят, и
видящий слепи будут”. “Невидящий” — это смиренные, нищие духом, которые
уверовали во Христа; “видящий” это — те, которые сами себя считали видящими
и разумными и поэтому не чувствовали потребности в вере во Христа, мнимые
мудрецы, каковыми были фарисеи, отвергшие Христа: Господь называет их
“слепыми”
потому, что они как бы духовно ослепли, не видя Божественной истины, которую
принес Он на землю. На это фарисеи сказали: “Еда и мы слепи есмы?” Но
Господь дал им ответ, которого они не ожидали: “Если бы вы были слепы, то
не имели бы на себе греха, но как вы говорите, что видите; то грех остается на
вас”. Смысл этих слов таков: если бы вы были теми невидящими, о которых Я
говорю, то вы не имели бы греха, ибо ваше неверие было бы простительным грехом
неведения и слабости; но так как вы говорите, что видите, считаете себя
знатоками и толкователями Божественного Откровения, у вас под рукой закон и
пророки, в коих вы можете видеть истину, то ваш грех есть ничто иное, как грех
упорства и ожесточенного противления Божественной истине, а такой грех
непростителен, ибо это грех хулы на Духа Святаго (Матф. 12:31-32).
24. БЕСЕДА О ДОБРОМ ПАСТЫРЕ
(Иоанн 10:1-21)
Эта беседа является продолжением обличительных слов Господа,
обращенных к фарисеям в связи с исцелением слепорожденного. Объяснив им
ответственность их за то, что они “видя не видят”, Господь в иносказательной форме
раскрывает им, что они не истинные, как мечтали они, руководители религиозной
жизни народа, не “добрые пастыри”, ибо думают больше о своих личных
выгодах, нежели о благе народа, и ведут поэтому народ не ко спасению, а к
погибели. Эта прекрасная иносказательная речь смысл которой фарисеи поняли
только в самом конце ее, заимствована из пастушеской жизни в Палестине. Господь
сравнивает народ со стадом овец, а руководителей народа с пастырями этого стада.
Стада овец загоняли на ночь, для охранения от воров и волков, в пещеры или
нарочно устроенные для того дворы. В один двор нередко загоняли стада,
принадлежавшие разным хозяевам. Утром привратники открывали пастухам двери
двора, пастухи входили в них, и каждый отделял свое стадо, называя своих овец по
именам: овцы узнавали своих пастухов по голосу (что мы и теперь еще наблюдаем в
Палестине), слушались их и выходили за ними на пастбище. Воры же и разбойники,
конечно, не смели войти в охраняемые вооруженным привратником двери, а
перелезали тайно чрез ограду. Беря этот хорошо известный из жизни пример,
Господь под “двором овчим” подразумевает богоизбранный народ еврейский, или Церковь Божию
ветхозаветную, из которой образовалась потом и Церковь новозаветная; под
“пастырем” —
всякого истинного руководителя религиозно-нравственной жизни; под “ворами” и “разбойниками” — всех
ложных, самозваных пророков, лжеучителей, еретиков, мнимых руководителей
религиозной жизни народа, думающих только о себе и своих интересах, каковы были
обличаемые Господом фарисеи. Себя Господь называет и “дверью”, и “пастырем добрым”, который
“душу свою
полагает за овец”, защищая их от волков. Господь называет Себя “дверью” в том смысле, что
Он — единственный истинный посредник между Богом и народом, единственный путь и
для пастырей, и для пасомых: в основанное Им Царство Божие, представляемое под
видом “двора
овчаго”, нельзя войти иначе, как только через Него. Все же, кто минуют Его,
“прелазят
инуде”, суть “воры и разбойники”, т.е. не истинные пастыри, а самозванцы, преследующие
личные выгоды, а не благо пасомых. “Овчий двор” — это земная Церковь, а “пажить” — это Церковь
небесная. Первой половины притчи фарисеи не поняли. Тогда во второй половине Он
уже вполне ясно раскрыл учение о Себе, как о “добром пастыре”. Здесь под
“наемником”
надо разуметь тех недостойных пастырей, которые, по выражению св. прор.
Иезекииля, “пасут самих себя” (34:3) и бросают своих пасомых на произвол судьбы, как
только им угрожает опасность. Под “волком” разумеется “диавол”, а также его
служители, губящие “овец”. Как главное отличительное свойство истинного
пастыря, Господь указывает:1) Самоотвержение даже до смерти, ради спасения овец,
2) Знание своих овец. Это знание в высшей степени принадлежит Ему: это взаимное
знание друг друга пастыря и овец должно быть подобно взаимному знанию Бога Отца
и Бога Сына: “Якоже знает Мя Отец, и Аз знаю Отца”. Под “иными овцами”,
“иже не суть
от двора сего”, но которых тоже “Ми подобает привести”, Господь разумеет, конечно,
язычников, также призываемых в Царство Христово. Притчу заканчивает Господь
словами, что “душу Свою за овец Он полагает” добровольно: “никтоже возьмет ю от Мене:
но Аз полагаю ю о Себе”, ибо Он имеет власть “положить ее” и
“паки прияти
ю” — выражение полной свободы, т.е. смерть Христова есть Им Самим избранное и
добровольно осуществляемое средство спасения овец Его. Эти слова опять вызвали
среди иудеев распрю, вследствие того, что одни сочувственно принимали слова
Господа, а другие продолжали провозглашать Его беснующимся.
25. БЕСЕДА В ПРАЗДНИК ОБНОВЛЕНИЯ
(Иоан. 19:22-42)
Праздник этот установлен Иудой Маккавеем за 160 л. до Р.Хр., в
память возобновления, очищения и освящения иерусалимского храма, оскверненного
Антиохом Епифаном. Праздник этот совершался ежегодно в продолжение восьми дней
от 25 числа месяца Кислева (около половины декабря). Было холодно, а потому
Господь ходил в притворе Соломоновом, представлявшем собою крытую галерею. Тут
его обступили иудеи и говорили Ему: “Долго ли Тебе держать нас в недоумении? Если Ты
Христос, скажи нам прямо”. Сказать им это “прямо” Господь не мог
потому, что они со словом “Мессия” соединяли ложное представление о земном
народном вожде, который должен освободить их страну от римского владычества.
Господь мудро отвечает на этот вопрос: Он указывает на Свои прежние
свидетельства о Себе, на дела Свои и на Свои отношения к Отцу Своему Небесному.
Из всего этого они сами должны были бы давно понять, что Он Мессия, хотя и не в
том смысле, как они себе это неправильно представляют. Причина, почему они этого
не понимают, та, что они “не от овец Его” и “не слушают голоса Его”.
Вспомнив об овцах Своих, Господь изрекает им обетования о даровании жизни
вечной: никто не сможет похитить их из руки Его, потому что “Аз и Отец едино есма”.
Более ясного свидетельства о Божественном достоинстве Христовом, чем эти слова,
не могло бы и быть. Иудеи поняли их правильно, и схватили камни, чтобы побить
Господа, как богохульника, но Господь обезоружил их кротким вопросом:
“Много добрых
дел показал Я вам от Отца Моего: за которое из них хотите побить Меня камнями?”
Неожиданность вопроса смутила иудеев и против их воли показал, что они признают
про себя величие чудес Господа, почему они опустили камни и стали оправдываться,
что хотят побить Его не за добрые дела, а за “богохульство”. В ответ
Господь делает ссылку на 81 псалом, где люди, призванные творить суд и защищать
слабых от посягательств сильных, названы “богами”, конечно, не в
собственном смысле. Приводя выдержку из этого псалма, Господь как бы так говорит
иудеям: “вы
не можете обвинять псалмопевца в богохульстве; поэтому, если он назвал богами
достойных носителей Божественной власти, то как же вы можете обвинять в
богохульстве Меня, назвавшего Себя Сыном Божиим и творящего дела, какие может
творить только один Бог?” “Вы могли бы не верить Мне”, продолжает дальше
Господь, “если бы Я не творил дел, свойственных одному Богу, но раз Я творю такие дела,
вы должны понять, что Я и Отец — одно, “что Отец во Мне и Я в Нем”. Иудеи снова хотели
схватить Господа, но Он “уклонился от рук их”, ушел так, что никто не
осмелился дотронуться До Него и направился за Иордан в Перею. Там многие,
слышавшие проповедь о Нем от Иоанна, и убедившиеся в истинности этой проповеди,
Уверовали в Него.
26. ВОЗВРАЩЕНИЕ СЕМИДЕСЯТИ УЧЕНИКОВ
(Луки 10:17-24)
Евангелист Лука говорит о возвращении 70-ти учеников
непосредственно вслед за их посланием, хотя, несомненно, между посланием и
возвращением был более или менее значительный промежуток времени. Некоторые
предполагают, что встреча Господа с учениками произошла в Перее, где Он Сам еще
не проповедовал, а другие находят, что они возвратились туда же, откуда были
посланы, т.е. в Галилею. Увидя Господа, они прежде всего высказали Ему свою
радость по поводу того, что бесы повинуются им “о имени Иисусове”. В
последних словах выразилось их смирение. На это Господь как бы сказал:
“Не
удивляйтесь, что бесы вам повинуются, ибо начальник их уже давно низвержен:
“Видех
сатану, яко молнию с небесе спадша”. Сияние молнии здесь представляется образом
внезапности и быстроты. Иными словами, Господь возвещает Апостолам, что Он видел
князя бесовского побежденным, то значит и полчище его побеждено. Господь, как
победитель вражьей силы, дает эту возможность победы над ней и Своим ученикам,
иносказательно называя злых духов “змеями” и “скорпионами”. Главное не это, а то, что вы
удостоились спасения и блаженства на небесах. В Писании Бог иногда образно
представляется с книгой, в которую записываются имена и дела Его верных рабов.
Быть написанным на небесах значит поэтому быть гражданином небесного царства.
Это должно радовать более, чем всякое земное деяние, хотя бы даже
необыкновенное, как изгнание злых духов. Дальнейшее славословие Господом Бога
Отца в ст. 21, изречение о познании Отца и Сына (ст. 22) и ублажение учеников
(ст. 23-24) мы находим и у Ев. Матфея, но произнесенными в других случаях и при
других обстоятельствах (см. Матф. 11:25-27 и 13:16-17). Возможно, что Господь
повторял эти изречения неоднократно. Но у Луки хронологическая связь несомненна,
на что указывают слова: “в тот час” и самые движения Господа: “обратившись к ученикам,
сказал”. Под “мудрыми” и “разумными” здесь разумеются те, которые сами себя
считают таковыми. Вероятно в данном случае Господь имел в виду книжников и
фарисеев, гордых своим знанием Моисеева закона. Под “младенцами” разумеются
люди простые, не учившиеся человеческой мудрости в школах, не посещавшие
книжнических школ иудейских. В данном случае Господь имел в виду Своих
Апостолов, которым открыты были тайны Царствия Божия. Конечно, о Боге, что Он
“утаил”
говорится не в прямом смысле, а так, как, напр., в Рим. 1:28. Слово
“утаил”,
говорит св. Златоуст, не означает того, чтобы Бог был причиной этого утаения, но
в том же смысле, в каком говорит Павел: “предал их Бог превратному уму” и: “усиливаясь поставить
собственную праведность, они не покорились праведности Божией” (Рим. 10: 3). Как
говорит бл. Феофилакт, “Бог скрыл великия тайны от признающих себя умными
потому, что они сделались недостойными, считая себя умными”. “Вся мне предана быша от
Отца Моего” — управление миром принадлежит Христу, как Ходатаю, как Посреднику в
искуплении человеческого рода. Природа Божества недоступна для постижения никому
из смертных, но Бог открывается человеку в Сыне (Иоан. 14:8-9) и чрез Сына (Евр.
1: 1), насколько человек верою и любовию оказывается сам способен принять такое
откровение. Далее Господь ублажает Апостолов за то, что они сподобились видеть
Его, воплощенного Сына Божия, чего не удостоились жившие прежде многие пророки и
праведники, созерцавшие Его только верою, но не телесными очами, как
Апостолы.
27. ПРИТЧА О МИЛОСЕРДНОМ САМАРЯНИНЕ
(Луки 10:25-37)
Притчу эту передает только один св. Лука, как ответ Господа на вопрос
искушавшего, т.е. желавшего уловить Его в слове, книжника: “что сотворив, живот вечный
наследую?” Господь заставляет лукавого законника самого дать ответ словами
Второзакония 6:5 и кн. Левит 19:18 о любви к Богу и ближним. Указав законнику на
требования закона, Господь хотел тем заставить его глубже вникнуть в силу и
значение этих требований и понять, как далеко законник отстоит от исполнения их.
Законник, видимо, почувствовал это, почему и сказано, что он, “желая оправдать себя”,
спросил: “А
кто мой ближний?” — т.е. хотел показать, что, если он и не исполняет требований
закона, как должно, то — по неопределенности этих требований, так как неясно,
напр., кого следует понимать под “ближним”. В ответ Господь рассказал чудную притчу о
человеке, “впавшем в разбойники”, мимо которого прошли и священник и левит, и которого
пожалел только самарянин — человек, ненавистный для иудеев и презираемый ими.
Этот самарянин лучше священника и левита понимал, что для исполнения заповеди о
милосердии нет различия между людьми: все люди в этом отношении для нас равны,
все — ближние нам. Как мы видим, притча эта не вполне соответствует вопросу
законника. Законник спрашивал: “Кто есть мой ближний?”, а притча изображает, как и
кто из всех троих, видевших несчастного, сделался ближним для него. Притча,
след., учит не тому, кого надо считать ближним, а как самому делаться ближним
для каждого человека, нуждающегося в милосердии. Различие между вопросом
книжника и ответом Господа имеет большое значение потому, что в Ветхом Завете,
ради ограждения избранного народа Божия от дурных влияний, устанавливались
различия между окружающими людьми, и “ближними” для еврея считались только его
соотечественники и единоверцы. Новозаветный нравственный закон отменяет все эти
различия и учит уже всеобъемлющей евангельской любви ко всем людям. Законник
спрашивал: кто мой ближний, как бы опасаясь возлюбить людей, которых он не
должен любить. Господь не поучает его, что он должен сам сделаться ближним тому,
кто в нем нуждается, а не спрашивать, ближний он ему или нет: не на людей должно
смотреть, а на свое собственное сердце, чтобы не было в нем холодности жреца и
левита, а было милосердие Самарянина. Если будешь рассудком различать между
ближними и неближними, то не избежишь жестокой холодности к людям и будешь
проходить мимо несчастных, нуждающихся в твоей помощи, как прошел мимо
“впадшаго в
разбойники” и священник и левит хотя он, как иудей, был им ближний. Милосердие —
условие наследования жизни вечной.
