40. ПРИТЧА О ЛЮБЯЩИХ ПЕРВЕНСТВОВАТЬ
(Луки 14:7-15)
Когда началась вечеря, фарисеи поспешали, сколько возможно
скорее, занять высшие места. Господь стал смело и откровенно порицать такое их
честолюбие, причем сказал “притчу”, собственно притчу не в строгом смысле этого
слова, а назидание, заимствованное от приточного, часто употреблявшегося
Спасителем образа брачного пиршества, как наиболее многолюдного и торжественного
из пиршеств. “Когда ты будешь позван кем на брак, не садись на первое место...” Этими
словами Господь не думал давать, конечно, лишь обыкновенное правило
благоразумия: здесь речь идет о внутреннем расположении сердца, почему Господь и
закончил притчу словами: “Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а
унижающий себя возвысится”. Это было сказано гостям, а хозяину Господь дал
особое наставление. Заметив, что он пригласил только друзей своих, родственников
и богатых соседей, Господь внушил ему, что неправильно приглашать только тех, от
которых можно получить ответное воздаяние за угощение, а надо приглашать нищих,
увечных, слепых и хромых, которые ничем воздать за приглашение не могут;
нехорошо гнушаться бедных, как делали это фарисеи, а надо смотреть на трапезу,
как на дело, могущее иметь нравственную цену, как на доброе дело. За это
последует воздаяние от Бога в будущей жизни — “в воскрешение праведных”.
Общий смысл наставления такой же, как в нагорной проповеди: “если любите любящих вас,
какая вам награда?” (Луки 6:32). Услышав это, некто из гостей воскликнул:
“Блажен, кто
вкусит хлеба в Царствии Божием”. “Вероятно он не был духовен, чтобы понять, т.е.
водился человеческими размышлениями”, предполагает бл. Феофилакт, иными словами
высказал господствовавшее между фарисеями чисто чувственное представление о
Царстве Мессии. Но может быть он, употребляя образную речь, начатую Господом,
хотел просто выразить, как блаженны те, которые будут участниками в Царстве
Мессии.
41. ПРИТЧА О ЗВАННЫХ НА ВЕЧЕРЮ
(Луки 14:16-24)
В ответ на это восклицание одного из участников обеда, Господь
рассказал притчу, в которой под образом “вечери” представил царство Мессии, или Церковь
Христову. Устроитель этой вечери Господь Бог, посредством закона и пророков, как
через слуг Своих, приглашал весь иудейский народ вступить в это царство, а когда
это царство приблизилось, вновь послал повторить Свое приглашение уже Самого
Мессию-Христа, (в некоторых пророчествах, как напр, в Исайи 52:13, Мессия
именовался “рабом Господа” как явившийся в образе человека). Посланный Мессия явился
прежде всего к “званным” — иудеям с вестью о том, что “приблизилось Царство
Небесное: идите, ибо уже все готово”. Но те из иудеев, к которым в первую
очередь относился этот призыв, как к знатокам ветхозаветного закона, — книжники
и фарисеи и прочие руководители избранного народа Божия, как бы сговорившись,
начали отказываться от приглашения. Предлогами к отказу служили их земные,
чувственные побуждения, из-за которых они оказались глухи к Божественному
призыву, и отвергли пришедшего к ним Мессию-Христа. Тогда Господь повелел Мессии
звать мытарей и грешников, а так как места оставалось и после этого много, то
Господь призвал затем и язычников в Свое Царство. Все отозвавшиеся на
евангельскую проповедь вошли в Царство Мессии — Царство Божие, а пренебрегшие
зовом книжники и фарисеи оказались вне его.
42. УЧЕНИЕ ОБ ИСТИННЫХ ПОСЛЕДОВАТЕЛЯХ
ХРИСТОВЫХ
(Луки 14:25-33)
“Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца
своего, и матери...” “не может быть Моим учеником” — “смотри, не соблазнись сим
изречением”, говорит блаж. Феофилакт, “ибо Человеколюбец не бесчеловечно учит, не
самоубийство внушает, но хочет, чтобы искренний Его ученик ненавидел своих
родных тогда (только), когда они препятствуют ему в деле Богопочтения, и когда
он, при отношениях к ним, находит затруднения в совершении добра”. Если плотские
привязанности представляют собою решительные препятствия к последованию за
Христом, то надо возненавидеть их ради Христа и разорвать с ними все. Ненависть
перестает быть безнравственным чувством, когда она направлена на то, что
решительно отклоняет человека от высшего его назначения — спасения души.
Наставление о самоотвержении, необходимом истинному
христианину, Господь подкрепляет притчами о желающем строить башню, о войне
между двумя царями и о соли (34-35). Смысл притчи о башне таков: решившийся со
всем самоотвержением стать последователем Христовым должен заранее рассчитать
свои силы и подготовить себя, как следует, к предстоящему подвигу, чтобы не
стать потом посмешищем для людей. Тот же смысл и во второй притче — желающий
стать последователем Христовым должен приобрести духовные средства для этого, из
которых первое — самоотвержение; иначе он не сможет исполнить своего доброго
намерения и даже может подвергнуться опасности поражения со стороны духовных
врагов. “Просить о мире” — это, конечно, употреблено только для наглядности притчи, но не
означает того, чтобы нужно было заключать мир с духовными врагами. В притчах не
все черты подлежат истолкованию в духовном смысле: некоторые употребляются, без
всякого внутреннего смысла, лишь для большей живости повествования.
Последователи Христовы сравниваются с солью, предохраняющей от разложения все, с
чем она смешана. Но ученики Христовы, не имеющие силы нравственного
самоотвержения, уже ни на что не пригодны, как соль, потерявшая свою силу.
43. ПРИТЧА О БЛУДНОМ СЫНЕ
(Луки 15:11-32)
Этой притче св. Евангелист Лука, который один только и приводит
ее в своем Евангелии, Предпосылает две кратких притчи о заблудшей овце (15:1-7)
и о потерянной драхме (15:8-10). Фарисеи и книжники осуждали Господа Иисуса
Христа за то, что Он “принимает грешников и есть с ними”. На это Господь и
рассказал им эти притчи, в которых изображается, сколь великая бывает радость на
небесах, когда грешники, казавшиеся уже погибшими, потерянными для Царствия
Небесного, каются. Под 99 праведниками, не имеющими нужды в покаянии,
толкователи Евангелия понимают обычно Ангелов Божиих, или праведников, уже
отошедших в вечность и сподобившихся блаженства. Драхма — небольшая серебряная
монета, стоимость которой почти 25 коп. В этих притчах Господь использует
естественное свойство сердца человеческого, которое радуется потерянному и вновь
найденному предмету, больше чем тому, что не было потеряно, хотя бы это стоило
несравненно дороже.
Далее в притче о блудном сыне Господь уподобляет радость Божию
по поводу покаяния грешника радости чадолюбивого отца, к которому вернулся его
блудный сын (ст. ст. 11-32).
У некоторого человека было два сына: под образом этого человека
представляется Бог; два сына — это грешники и мнимые праведники — книжники и
фарисеи. Младший, по-видимому достигший уже совершеннолетия, но, конечно, еще
неопытный и легкомысленный, просит выделить ему полагающуюся часть отцовского
имения, согласно закону Моисееву (Втор. 21:17), третью часть, в то время, как
старший брат получал две трети. По получении имения в младшем сыне явилось
желание жить на свободе, по своей воле, и он ушел в далекую страну, где расточил
полученное имение, живя блудно. Так человек, наделенный от Бога дарованиями
духовными и телесными, почувствовав влечение ко греху, начинает тяготиться
Божественным законом, отвергает жизнь по воле Божией, предается беззаконию, и в
духовном и телесном распутстве расточает все те дарования, которыми наделил его
Бог. “Настал
великий голод” — так нередко Бог посылает грешнику, далеко зарвавшемуся в своей
греховной жизни, и внешние бедствия, чтобы заставить его образумиться. Эти
внешние бедствия суть одновременно и наказание Божие и призыв Божий к покаянию.
“Пасти
свиней” — самое унизительное для истого Иудея занятие, ибо закон иудейский
гнушался свиньей, как животным нечистым. Так грешник, когда привязывается к
какому-нибудь предмету, через который удовлетворяет свою греховную страсть,
доводит себя нередко до самого унизительного состояния. Даже рожков никто не
давал ему — это плоды одного дерева, растущего в Сирии и Малой Азии, которыми
питают свиней. Этим указывается на крайне бедственное состояние грешника. И вот
он “приходит
в себя”. “Пришедши в себя” — это чрезвычайно выразительный оборот речи. Как больной,
выздоравливая после тяжкой болезни, сопровождающейся потерей сознания, приходит
в себя, так и грешник, весь объятый грехом, может быть уподоблен такому
больному, потерявшему сознание, ибо он уже не сознает требований закона Божия и
совесть в нем как бы замирает. Тяжкие последствия греха в соединении с внешними
бедствиями, наконец, заставляют его очнуться: он как просыпается, приходит в
себя от прежнего бессознательного состояния, и трезвое сознание к нему
возвращается: он начинает видеть и понимать всю бедственность своего состояния,
и ищет средство к выходу из него. “Встану, пойду к отцу моему” — это решимость грешника
оставить грех и покаяться. “Согреших на небо”, т.е. перед святым местом обитания
Бога и чистых безгрешных духов, “и пред тобою” пренебрежением к любящему отцу,
“и уже несмь
достоин нарещися сын твой” — выражение глубокого смирения и сознания своего
недостоинства, каковыми всегда сопровождается искреннее покаяние грешника.
“Сотвори мя,
яко единаго от наемник твоих” — выражение глубокой любви к дому и крову
отеческому и согласие хотя бы на самых тяжелых условиях быть принятым в дом
отчий. Все дальнейшее изображение событий имеет целью подчеркнуть
беспредельность любви Божией к кающемуся грешнику, Божественное всепрощение и ту
радость, которая бывает, по словам Христовым, на небесе о едином грешнице
кающемся (Луки 15:7). Отец-старец, издалека увидев возвращающегося сына и еще не
зная ничего о его внутреннем настроении, сам бежит ему навстречу, обнимает и
целует его, не давая договорить ему до конца покаянных слов, велит обуть и одеть
его, вместо рубища, в самую лучшую одежду и устраивает в честь его возвращения
домашний пир. Все это человекообразные черты того, как по любви к кающемуся
грешнику, Господь милосердно приемлет его покаяние и ущедряет его новыми
духовными благами и дарами, взамен утраченных им через грех. “Бе мертв и оживе” —
грешник, отчуждившийся от Бога, это то же, что мертвый, ибо истинная жизнь
человека зависит только от источника жизни — Бога: обращение грешника к Богу
представляется поэтому, как воскресение из мертвых. Старший брат, гневающийся на
отца за милосердие к младшему брату, это живой образ книжников и фарисеев,
гордых своим по виду точным и строгим исполнением закона, но в душе холодных и
бессердечных в отношении к своим братиям, хвалящихся исполнением воли Божией, но
не хотящих иметь общения с кающимися мытарями и грешниками. Как старший брат
“разгневался
и не хотяще внити”, так и мнимые точные исполнители закона фарисеи гневались на
Господа Иисуса Христа за то, что Он вступает в близкое общение с кающимися
грешниками. Вместо сочувствия брату и отцу, старший брат начинает выставлять
свои заслуги, брата не желает даже называть “братом”, а презрительно
говорит: “этот сын твой”. “Ты всегда со мною и все мое — твое” — этим
указывается на то, что фарисеи, в руках которых закон, всегда могут иметь доступ
к Богу и духовным благам, но не могут заслужить благоволения Отца Небесного при
таком извращенном и жестоком духовно-нравственном настроении.
44. ПРИТЧА О НЕВЕРНОМ ДОМОПРАВИТЕЛЕ
(Луки 16:1-17)
Это — притча, которая совершенно напрасно многих смущает.
Прекрасно объясняет Еп. Феофан Затворник, что “всякая притча прикровенно
и образно объясняет сущность какого-нибудь предмета, но она не во всем подобна
тому предмету, для объяснения которого берется. Поэтому не следует все части
притчи изъяснять до тонкости”. В притче важна только основная мысль ее. В притче
о неверном управителе многих смущает, что хозяин имения, под которым несомненно
разумеется Бог, похвалил своего управляющего за то, будто, что тот, будучи
отставлен от управления имением, совершил мошенничество, подделав с должниками
своего господина расписки для того, чтобы “они приняли его в домы
свои”, т.е. чтобы снискать себе в их лице поддержку после потери должности. Но
господин похвалил управителя не за мошенничество как таковое, а за находчивость,
которую тот проявил, оказавшись в бедственном положении. Смысл притчи тот, что
все мы лишь временные обладатели земными благами, которые находятся в нашем
распоряжении лишь потому, что Господь доверил их нам на время нашей земной
жизни. И мы должны использовать эти земные блага так, чтобы с помощью их
обеспечить себя в будущей вечной жизни. Мы, однако, этого часто не делаем, не
проявляем догадливости, какую проявил неверный управитель, почему Господь и
сказал, что “сынове века сего мудрейши паче сынов света в роде своем суть”. Между тем мы,
подобно приточному управителю должны были бы “приобретать себе друзей от
мамоны неправды (богатством неправедным), чтобы они приняли нас в вечные
обители”. Богатство называется “мамоной неправды”, потому что часто неправедно
приобретается, часто неправедно употребляется, часто делает человека
несправедливым в отношении к другим и никогда не оправдывает прилагаемых о нем
попечений и возлагаемых на него надежд. Поэтому единственно разумное
употребление богатства это — использовать его на помощь нуждающимся, употребив
на всевозможные добрые дела, дабы таким образом сделать его средством к
приобретению себе Царства Небесного. Ведь богатство все равно мы так или иначе
потеряем, с собой его на тот свет не возьмем, а добрые дела, сделанные при
помощи его, всегда останутся с нами и послужат к нашему оправданию на Страшном
Суде Божием. В заключение Господь говорит: “Верный в малом и во многом
верен; а неверный в малом неверен и во многом. Итак, если вы в неправедном
богатстве не были верны: кто поверит вам истинное? И если в чужом не были верны:
кто даст вам ваше?” — т.е., если вы в земном богатстве были неверны, не умели им
распорядиться, как должно, на пользу души, то как можете вы заслужить, чтобы вам
поверено было богатство духовное, богатство благодатных даров?
Сребролюбивые фарисеи в ответ стали смеяться над Господом, не
желая, видимо, сознавать, что страсть к земному богатству может быть
препятствием к приобретению духовных даров. В обличение им Господь произнес
целую притчу о неправильном употреблении богатства — о богатом и Лазаре.
45. ПРИТЧА О БОГАТОМ И ЛАЗАРЕ
(Луки 16:19-31)
Основная мысль этой притчи та, что неправильное употребление
богатства лишает человека Царства Небесного и низводит его в ад на вечные муки.
Один богатый человек одевался в Порфиру и виссон. Порфира это сирская верхняя
одежда из дорогой материи красного цвета, а виссон — белая, тонкая нежная
материя из египетского льна. Этот богач, живя роскошно каждый день пиршествовал,
живя, следовательно, в свое удовольствие. У ворот его дома лежал нищий именем
Лазарь. Слово “Лазарь” буквально значит “Божия помощь”, т.е.
“нищий” всеми
оставленный, кому можно надеяться только на Бога. Псы причиняли ему еще больше
страданий, приходя и облизывая струпья его, а он, видимо, не имел силы отогнать
их. В этом именно нищем богач и мог себе снискать друга, который и принял бы его
по смерти в вечные обители, по мысли предыдущей притчи, но богач, как видно был
человеком бессердечным, безжалостным к нищему, хотя и не скупым, поскольку
каждый день пировал. Он не жалел денег, но тратил их лишь на свои удовольствия.
По смерти Лазаря, душа его была отнесена Ангелами на лоно Авраамово. Не сказано
“в рай”,
потому что рай был отверзт только страданием и воскресением Господа Иисуса
Христа, но выражается лишь та мысль, что Лазарь, как истинный сын Авраама,
разделил с Авраамом его посмертный жребий, улучив состояние, полное утешительных
надежд на будущее блаженство, ожидающее всех праведников. Лазарь заслужил эти
“вечные
кровы”, без сомнения, своим тяжким и безропотным страданием. “Умер и богач и похоронили
его”. Упоминается о похоронах, вероятно, потому, что они были роскошны, в то
время как труп Лазаря был просто выброшен на съедение диким зверям. Но богач
оказался в аду в муках. И вот видит он вдали Авраама и Лазаря на лоне его. Так
созерцание грешными блаженства праведных увеличивает страдания грешников в аде
и, может быть, возбуждает в них надежду, хотя и тщетную, на облегчение. Как
прежде Лазарь желал насытиться только крошками, так теперь обнищавший богач
просит только о нескольких каплях воды, чтобы остудить воспаленный язык. Богачу,
однако, отказывается и в этом малом утешении: как Лазарь утешается в полной
соразмерности со своими прежними мучениями, так и богач страдает в такой же
полной соразмерности со своим прежним беспечным и бессердечным веселием. Кроме
того Авраам приводит и другое основание своему отказу: неизменяемость приговора
Божия, вследствие которого между местом блаженства праведников и местом мучения
грешников устанавливается непроходимая пропасть, в полном соответствии с
нравственной пропастью, разделяющей тех и других. Авраам отказывает богачу и в
просьбе послать Лазаря в дом отца его, чтобы предупредить его братьев, дабы они
не следовали примеру его жизни. “У них есть Моисей и пророки”, т.е. писанный Закон
Божий, из которого они могут научиться, как надо жить, чтобы не попасть на место
мучений. Богач признается, что братия его, подобно ему, глухи к Закону Божию, и
что только необыкновенное явление умершего могло бы образумить их и заставить
переменить образ жизни на лучший. На это Авраам возразил, что если они дошли до
такого нравственного падения, что не слушаются голоса Божия, выраженного в Слове
Божием, то всякие Другие уверения будут также напрасны. Неверующий, пораженный
даже необычайностью явления умершего, потом все же начнет себе объяснять это
явление как-нибудь иначе и снова останется таким же неверующим и неисправленным.
Что это так, видно из того, как упорно неверовавших иудеев нисколько не убеждали
бесчисленные знамения и чудеса, кои совершал Господь Иисус Христос: они не
уверовали даже, видя воскрешение Лазаря, помышляли даже убить его. Все дело в
том, что сердце, испорченное грехом, упорно не желает верить в будущие муки,
ожидающие грешников, и убедить его никакими чудесами в этом нельзя.
46. УЧЕНИЕ О СВЯТОСТИ БРАКА И О ДЕВСТВЕ
(Матф. 19:3-12; Мрк. 10:2-12; Лк. 16:18)
Каждый раз, когда фарисеи приступали ко Иисусу Христу с каким-либо вопросом,
они делали это не для того, чтобы научиться от Него, но чтобы “искусить” Его, не скажет
ли Он чего-нибудь противного закону, дабы можно было обвинить Его. Так и тут они
спросили Его: “По всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею?” Об
этом был спор среди фарисеев и народа. Одни, следуя учению раввина Гиллела,
говорили, что разводиться можно по всякой причине; другие, по учению раввина
Шаммаи, утверждали, что развод допустим только по причине прелюбодеяния. Фарисеи
ожидали, какое мнение выскажет Иисус Христос, чтобы возбудить против Него
сторонников противоположного мнения. По закону Моисееву (Втор. 24:1) позволяется
дать жене разводное письмо, если она после брака “не будет иметь
благоволения в очах мужа, потому что он находит в ней что-нибудь срамное”. Не
делая никакого намека на различие мнения раввинов, Господь из Писания указывает
на образ творения Богом мужа и жены и раскрывая тем истинный смысл брака, как
Богоустановленного учреждения, премудро разрешает искусительный вопрос. Бог
сотворил одного мужчину и одну женщину: след., в намерении Творца было, чтобы
мужчина имел лишь одну жену и не оставлял бы ее. Эта связь супружеская ближе и
теснее, чем кровная связь сына с отцом и матерью, которых он оставляет ради
жены: два человека становятся, как один, по мыслям, чувствам, намерениям,
действиям — они должны быть одним существом. А если они так соединены, по
первоначальному Божественному установлению, то и не должны разлучаться. Только
одно исключение может быть, когда допустим развод: “вина прелюбодеяния”, но
это потому, что прелюбодеянием самим по себе уже разрушается идея брака, брак
сам собой перестает тогда существовать. Моисей позволил развод лишь,
“по
жестокосердию”, вследствие того, что мужья мучили и истязали нелюбимых ими жен,
т.е. допустил меньшее зло, ради избежания большего. Христос же восстанавливает
первоначальный закон брака, утверждая его нерасторжимость. Ученики, смутившись
таким требованием, сказали: “если такова обязанность человека к жене, то лучше не
жениться”, т.е. лучше совсем не вступать в брак, чем, вступив, терпеть при себе
жену злую и сварливую, не имея возможности отослать ее от себя. Господь Своим
ответом исправляет такое легкомысленное суждение учеников. С одной стороны, Он
подтверждает, что действительно “лучше не жениться”, а с другой, указывает, что
безбрачие, соединенное с сохранением целомудрия, не только не легче состояния
брачного, но даже настолько трудно и тяжко, что не все могут взять на себя этот
подвиг: “не
вси вмещают”, т.е. могут подъять и понести, “словесе сего”, т.е. такое
дело, “но
имже дано есть”. Этими словами Господь возносит состояние девства на такую
нравственную высоту, на которой находятся высшие и совершеннейшие состояния
духовной жизни, ибо все лучшее, чем может обладать человек, Он всегда
представляет, как драгоценный дар Отца Небесного (см. напр.: разумение тайн
Царствия Божия Матф. 13:11; веру Петра 16:17 и многое другое). “Имже дано есть” не значит,
однако, что этот дар Божий не зависит от нашей собственной воли. Св. Златоуст
говорит, что дано тем, кои хотят. Вступающий в подвиг девства имеет великую
нужду в помощи Божией и получает ее, если добросовестно ищет. Далее Господь
сравнивает безбрачие с добровольным скопчеством, которое, конечно, нельзя
понимать буквально, грубо физически, как это ясно из всего контекста. Это
скопчество духовное, а не телесное. Господь и противопоставляет его именно
физическому скопчеству, когда говорит, что “есть скопцы, которые из
чрева матерняго родились так, и есть скопцы, которые оскоплены от людей”. О них
нельзя сказать, что они взяли на себя подвиг девства, ибо они, по самой
физической природе своей, неспособны к брачной жизни. Исказить себя, сделать
скопцом, Царствия ради небесного, значит совершенно отсечь плотское вожделение,
убить в себе плотскую похоть и решиться вести безбрачную жизнь, ради более
удобного служения Богу и достижения Царствия Небесного, чему очень мешают заботы
семейные. “Могий вместити, да вместит” — никто не принуждается к этому подвигу, но кто
чувствует себя в силах подъять его, с помощью Божией, тот должен решиться на
это. “Этими
словами”, как говорит св. Златоуст, “Господь показал совершенную возможность сей
добродетели, чтобы тем сильнее возбудить в воле желание
оной”.
