27. КРЕСТНЫЙ ПУТЬ ГОСПОДА - ШЕСТВИЕ НА
ГОЛГОФУ
(Матф. 27:31-32; Марк. 15:20-21; Лук. 23:26-32; Иоан.
19:16-17)
О крестном пути Господа повествуют все четыре Евангелиста.
Первые два - св. Матфей и св. Марк говорят о нем совершенно одинаково.
“Егда
поругашася Ему, совлекоша с Него багряницу, и облекоша Его в ризы Своя: и ведоша
Его на пропятие. Исходяще же обретоша человека Киринейска именем Симона, и сему
задеша понести крест Его”. Св. Иоанн говорит совсем коротко, ничего не упоминая
о Симоне Киринейс-ком. Подробнее всех говорит св. Лука. Как сообщает об этом св.
Иоанн и как это вообще было принято с осужденными на смерть через распятие,
Господь Сам нес Свой крест на место казни. Но Он был так истомлен и гефсиманским
внутренним борением, и без сна проведенной ночью, и страшными истязаниями, что
оказался не в силах донести крест до места назначения. Не из сострадания,
конечно, но из желания скорее дойти, чтобы завершить свое злое дело, враги
Господа захватили по пути некоего Симона, переселенца из Киринеи, города в Ливии
на северном берегу Африки к западу от Египта (где жило много евреев, издавна
туда переселившихся), и заставили его понести крест Господа, когда он
возвращался с поля в город. Св. Марк добавляет, что Симон был отцом Александра и
Руфа, известных потом в первенствующей христианской церкви, о которых упоминает
в поcл, к Римл. 16:13 св. ап. Павел.
Св. Лука добавляет, что “идяше во следе Его народ
мног людей, и жены, яже и плакахуся и рыдаху Его”. Не только враги, но и
почитатели Господа, сострадавшие Ему, шли за Ним. Несмотря на обычай, согласно
которому запрещалось преступнику, ведомому на казнь, выражать сочувствие, бывшие
в этой толпе народа женщины громко, рыданиями изъявляли свое сострадание
Господу. Выраженное ими сострадание было столь глубоко и искренно, что Господь
счел нужным отозваться и обратился к ним с целою речью, надо полагать, в то
время, когда произошла остановка в шествии при возложении креста Христова на
Симона Киринеянина. “Дщери иерусалимския, не плачитеся о Мне, обаче себе
плачите и чад ваших...” “Дщери иерусалимския” - любвеобильное обращение,
указывающее на благорасположение Господа к этим женщинам, выражавшим Ему такое
трогательное сочувствие. Господь как бы забывает о предстоящих Ему страданиях и
духовный взор Его обращается к будущему избранного народа, к тому страшному
наказанию, которое постигнет его за отвержение Мессии. “Плачьте о себе и о детях
ваших” - в этих словах Господь предупреждает их о бедствиях, имеющих постигнуть
их и детей их. Тут Он как будто имеет в виду ту страшную клятву, которую так
легкомысленно навлекли на себя иудеи, кричавшие: “Кровь Его на нас и на
детях наших” (Матф. 27:25). “Се, дние грядут...” - приходят, приближаются дни
страшных бедствий, когда высшее благословение чадородия превратится в проклятие
и будут считаться блаженными те, которые считались ранее находящимися под гневом
Божи-им, как неплодные, нерождающие. “Тогда начнут глаголати горам: падите на ны...” -
столь велики будут бедствия. Речь здесь идет несомненно о разрушении Иерусалима
Титом в 70-м году по Р.Хр.
“Аще в сурове древе сия творят” - ибо если с зеленеющим деревом это делают, -
“в сусе что
будет?” - то с сухим, что будет? Это, видимо, народное присловие. Под
“зеленеющим
деревом”, полным жизни, Господь разумеет Себя; под “сухим деревом” - народ
иудейский. Если Ему, Невинному, не дали пощады, то что будет с виновным народом?
“Огнь идет на
Иудею (ср. Иезек. 20:47); если зеленое дерево сгорело, то с какою же силою он
будет истреблять сухое?” (Еп. Михаил).
28. РАСПЯТИЕ
(Матф. 27:33-44; Марк. 15:22-32; Лук. 23:33-38; Иоан.
19:18-24)
Согласно повествованию всех четырех Евангелистов, Господа
привели на место, называемое Голгофа, что значит: “лобное место” и там
распяли Его посреди двух разбойников, о которых св. Лука сообщает, что их тоже
вели на смерть вместе с Ним. “Голгофа”, или “лобное место” - это был
небольшой холм, находившийся в то время вне городских стен Иерусалима к
северо-западу. Неизвестно точно, почему этот холм носил такое название. Думают,
что или потому, что он имел вид черепа, или потому, что на нем находилось много
черепов казненных там людей. По древнему преданию, на этом же самом месте был
погребен прародитель Адам. Св. Ап. Павел в послании к Евреям 13:11-12 указывает
на особое значение того, что “Иисус пострадал вне врат”. Когда Иисуса привели на
Голгофу, то давали Ему пить, по св. Марку 15:23, вино со смирною, а по св.
Матфею 27:34, уксус, смешанный с желчью. Это - напиток, одуряющий и притупляющий
чувство, который давали осужденным на казнь через распятие, чтобы несколько
уменьшить мучительность страданий. Римляне называли его “усыпительным”. По
свидетельству еврейских раввинов, это было вино, в которое подбавлялась смола,
благодаря чему вино помрачало сознание осужденного и тем облегчало для него
муки. Смирна - один из видов смолы, почему ее и указывает св. Марк. Приправа
вина смолой давала крайне едкий и горький вкус, почему св. Матфей называет ее
“желчью”, а
вино, как очевидно уже скисшее, называет “уксусом”. “И вкушь, не хотяше пити” -
желая претерпеть всю чашу страданий до конца, в полном сознании, Господь не стал
пить этого напитка.
“Бе же час третий, и распяша Его” - так говорит св. Марк (15:25). Это как
будто бы противоречит свидетельству св. Иоанна о том, что еще в шестом часу
Господь был на суде у Пилата (19:14). Но надо знать, что по примеру ночи,
делившейся на четыре стражи, по три часа в каждой, и день делился на четыре
части, называвшиеся по последнему часу каждой части: час третий, час шестый и
час девятый. Если предположить, что окончательный приговор был произнесен
Пилатом с лифостротона по истечении третьего часа по иудейскому счету, т.е. в 9
с небольшим часов утра, по нашему, то св. Иоанн вполне мог сказать, что это был
час шестый, ибо начиналась вторая четверть дня, состоявшая из 4-го, 5-го и 6-го
часов, которая у евреев называлась по своему последнему часу шестым часом. С
другой стороны, св. Марк мог сказать, что это был час третий, потому что шестый
час, в смысле второй четверти дня еще только начинался, а истек лишь третий час,
в смысле первой четверти дня.
“И распяша Его” - кресты бывали различной формы и распинали по разному,
иногда пригвождая ко кресту, лежащему на земле, после чего крест поднимали и
водружали в земле вертикально; иногда же сперва водружали крест, а потом
поднимали осужденного и пригвождали его. Иногда распинали вниз головой (так
распят был, по собственному желанию, св. ап. Петр). Руки и ноги иногда
пригвождались гвоздями, иногда только привязывались. Тело распятого беспомощно
свешивалось, в ужасных конвульсиях, все мускулы сводила мучительная судорога,
язвы от гвоздей, под тяжестью тела, раздирались, казненного томила невыносимая
жажда, вследствие жара, возбуждавшегося гвоздинными язвами. Страдания распятого
были столь велики и невероятно мучительны, а к тому же и длительны (иногда
распятые висели на крестах, не умирая, по трое суток и даже более), что эта
казнь применялась лишь к самым большим преступникам и считалась самой ужасной и
позорной из всех видов казни. Дабы руки не разорвались преждевременно от ран,
под ноги иногда подбивали подставку-перекладину, на которую распинаемый мог
встать. На верхнем оставшемся свободном конце креста прибивалась поперечная
дощечка с надписанием вины распятого.
Среди неописуемых страданий Господь не оставался совершенно
безмолвным: Он семь раз говорил с креста. Первыми Его словами была молитва за
распинателей, вторыми словами Своими Он удостоил благоразумного разбойника
райского блаженства, третьими словами - поручил Свою Пречистую Матерь св. ап.
Иоанну, четвертые слова Его - возглашение: “Боже Мой, Боже Мой, векую
Мя еси оставил”; пятое слово - “жажду”, шестое - “совершишася”, седьмое -
“Отче, в руце
Твои предаю дух мой”.
Первыми словами Господа была молитва за распинателей, которую
приводит св. Лука (23:34): “Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят”. Никто из
распинателей Христа не знал, что Он - Сын Божий. “Аще бо быша разумели, не
быша Господа славы распяли” (1 Кор. 2:8), говорит св. ап. Павел. Даже и иудеям
св. ап. Петр говорил в своей второй проповеди при исцелении хромого:
“вем, яко по
неведению сие сотвористе” (Деян. 3:17). Римские воины, конечно, не знали, что
они распинают Сына Божия, осудившие на смерть Господа иудеи до такой степени
были ослеплены в своей злобе, что действительно не думали, что они распинают
Мессию своего. Однако, такое неведение не оправдывает их преступления, ибо они
имели возможность и средства знать. Молитва Господа свидетельствует о величии
Его духа и служит нам примером, чтобы и мы не мстили своим врагам, но молились
за них Богу.
“Написа же и титла Пилат...” Св. Иоанн свидетельствует
о том, что по приказу Пилата, написана была дощечка с указанием вины Господа,
как это было обыкновенно принято (19:19-22). Желая еще раз уязвить членов
синедриона, Пилат приказал написать: “Иисус Назорянин Царь Иудейский”. Так как члены
синедриона обвиняли Господа в том, что Он присвоял Себе царское достоинство, то
Пилат и приказал написать эту Его вину, в посрамление синедриону; царь иудейский
распят по требованию представителей народа иудейского. Вопреки обычаю, надпись
была сделана на трех языках: еврейском - местном, национальном, греческом -
тогда общераспространенном, и римском - язык победителей. Цель этого была та,
чтобы каждый мог прочесть эту надпись. Не думая о том, Пилат исполнил этим
высшую промыслительную цель: в минуты самого крайнего Своего уничижения Господь
Иисус Христос на весь мир был объявлен Царем. Обвинители Господа восприняли это,
как злую насмешку, и требовали, чтобы Пилат изменил надпись, но гордый римлянин
резко отказал им в этом, дав почувствовать им свою власть.
“Распеншии же Его, разделиша ризы Его, вергше
жребия...” Римский закон отдавал в собственность воинов, совершавших казнь,
одежды распинаемых. Совершавших распятие, по свидетельству Филона, бывало
четверо. Св. Иоанн, подробнее других рассказывающий о разделении одежд Господа,
так и говорит, что верхнюю одежду воины разорвали на четыре части, “коемуждо воину часть”, а
нижняя одежда - хитон - была не шитая, а тканая, или вязаная сверху, т.е.
начиная с отверстия для головы вниз. Если разорвать такой хитон, то части его не
будут иметь никакой ценности. Поэтому о нем был брошен воинами жребий, для того,
чтобы он достался одному в целом виде. По преданию, этот хитон был выткан
Пречистой Матерью Божиею. Делая это, воины бессознательно, конечно, исполнили
древнее пророчество о Мессии из Псалма 21:19, которое и приводит св. Иоанн,
повествуя об этом: “Разделиша ризы Моя себе и о одежди Моей меташа
жребий”.
Далее первые три Евангелиста повествуют о насмешках и хулениях,
которым подвергали Господа, как воины, так и проходящие враги Его из народа, а
особенно, конечно, первосвященники с книжниками, старейшинами и фарисеями.
Хуления эти имели одну общую основу в сопоставлении прошедшего с настоящим.
Вспоминая все то, что в прошлом говорил Господь и делал, они указывали на
теперешнюю Его беспомощность и насмешливо предлагали Ему совершить явное для
всех и очевидное чудо - сойти с креста, обещая, лицемерно, конечно, в таком
случае уверовать в Него. В этих хулениях, по словам св. Матфея, принимали
участие и разбойники, распятые по правую и по левую сторону от Господа.
29. ПОКАЯНИЕ БЛАГОРАЗУМНОГО РАЗБОЙНИКА
(Луки 23:39-43)
Дополняя повествование первых двух Евангелистов, св. Лука
передает о покаянии и обращении к Господу одного из двух разбойников. В то
время, как один из них, видимо, еще более озлобившись от мучений, и ища предмет,
на который можно было бы обратить свое озлобление, стал по примеру врагов
Господа, хулить Его, подражая им, другой разбойник, очевидно не в такой степени
испорченный, сохранивший чувство религиозности, стал усовещевать своего
товарища. “Ни
ли ты боишися Бога, яко в том же осужден еси? и мы убо в правду: достойная бо по
делам наю восприемлева: Сей же ни единаго зла сотвори”. Очевидно он слышал плач
и терзания иерусалимских женщин, сопровождавших Господа на Голгофу; произвела,
быть может на него впечатление надпись, сделанная на кресте Господа, задумался
он над словами врагов Господа: “иных спасал”, но может быть важнейшей проповедью о
Христе была для него молитва Христова об Его врагах-распинателях. Так или иначе,
но совесть в нем сильно заговорила, и он не побоялся среди хулений и насмешек
открыто выступить в защиту Господа. Мало того, в его душе произошел такой
решительный перелом, что он, ярко выражая свою веру в распятого Господа, как в
Мессию, обратился к Нему с покаянными словами: “помяни мя, Господи, егда
приидеши во Царствии Си”. Иначе сказать: “вспомяни обо мне, Господи,
когда будешь царствовать”. Он не просит славы и блаженства, но молит о самом
меньшем, как хананеянка, желавшая получить хотя бы крупицу от трапезы Господней.
Слова благоразумного разбойника стали с той поры для нас примером истинного
глубокого покаяния и даже вошли у нас в богослужебное употребление. Это
удивительное исповедание ярко свидетельствовало о силе веры покаявшегося
разбойника. Страждущего, измученного, умирающего он признает Царем, который
придет в Царствие Свое, Господом, Который оснует это Царство. Это такое
исповедание, которое не под силу было даже ближайшим ученикам Господа, не
вмещавшим мысли о страждущем Мессии. Несомненно тут и особое действие благодати
Божией, озарившей разбойника, дабы он был примером и поучением всем родам и
народам. Это его исповедание заслужило высочайшую награду, какую только можно
себе представить. “Днесь со Мною будеши в раи” - сказал ему Господь,
т.е. сегодня же он войдет в рай, который вновь откроется для людей через
искупительную смерть Христа.
30. БОГОМАТЕРЬ У КРЕСТА
(Иоанна 19:25:27)
Только один Евангелист Иоанн, как свидетель и даже участник
события, рассказывает о том, как Господь Иисус Христос с креста поручил его
заботам и попечению Пречистую Матерь Божию. Когда злобные враги насытили свою
злобу и стали понемногу отходить от креста, ко кресту приблизились стоявшие до
того несколько поодаль Пресвятая Богородица, сестра ее Мария Клеопова, Мария
Магдалина и “ученик, егоже любляше Иисус”, как обычно называет себя в своем Евангелии св.
Иоанн Богослов. С отшествием Христовым из этого мира Пречистая Матерь Его
оставалась одна, и некому уже было заботиться о Ней, а потому словами:
“Жено, се сын
Твой” и ученику: “Се Мати твоя”, - Господь поручает Свою Пречистую Матерь возлюбленному
ученику Своему. “И от того часа поят Ю ученик во свояси” - с того времени Пречистая Матерь
Божия до самой Своей смерти, как свидетельствует и церковное предание, жила у
св. Иоанна, который заботился о Ней, как любящий сын. Это особенно важно и
знаменательно вот в каком отношении. Протестанты и сектанты, не упускающие
случая похулить Пречистую Матерь Божию, отвергают Ее приснодевство и говорят,
что после Иисуса у Нее были другие дети, рожденные естественным путем от Иосифа
и что это и были те “братия Господни”, о которых упоминается в Евангелии.
Но спрашивается: если у Пресвятой Богородицы были родные дети, которые
несомненно могли бы и должны были бы заботиться о Ней, как о своей Матери, то
зачем было бы поручать Ее св. Иоанну Богослову? Надо полагать, что и Пресвятая
Дева Мария и св. Иоанн Богослов оставались при кресте до самого конца, ибо св.
Иоанн указывает в своем Евангелии, что он сам был свидетелем кончины Господа и
всего, что за тем последовало (Иоан. 19:38).
31. СМЕРТЬ ХРИСТОВА
(Матф. 27:45-56; Марк. 15:33-41; Лук. 23:44-49; Иоан.
19:28-37)
По свидетельству первых трех Евангелистов, смерти Господа на
кресте предшествовала тьма, покрывшая землю: “от шестого же часа тьма
бысть по всей земли до часа девятаго”, т.е. по нашему времени - от полудня до
трех часов дня. Св. Лука добавляет к этому, что “померче солнце”. Это не
могло быть обыкновенное солнечное затмение, так как на еврейскую Пасху 14 Нисана
всегда бывает полнолуние, а солнечное затмение случается только при новолунии,
но не при полнолунии. Это было чудесное знамение, которое свидетельствовало о
поразительном и необычайном событии - смерти возлюбленного Сына Божия. Об этом
необыкновенном затмении солнца, в продолжении которого даже видны были звезды,
свидетельствует римский астроном Флегонт. Об этом же необыкновенном солнечном
затмении свидетельствует и греческий историк Фаллос. Вспоминает о нем в своих
письмах к Аполлофану св. Дионисий Ареопагит, тогда еще бывший язычником. Но
замечательно, как подчеркивает св. Златоуст и блаж. Феофилакт, что эта тьма
“бысть по
всей земли”, а не в какой-либо части только, как это бывает при обычном затмении
солнца. Видимо, эта тьма последовала вслед за глумлениями и насмешками над
распятым Господом; она же и прекратила эти глумления, вызвав то настроение в
народе, о котором повествует св. Лука: “вси пришедший народи на позор сей, видяще бывающая,
биюще перси свою возвращахуся” (Лук. 23:48).
“О девятом же часе возопи Иисус гласом велиим, глаголя: Или, Или, лима
савахфани”. Эти слова св. Марк передает как “Элои”, вместо
“Или”. Этот
вопль, конечно, не был воплем отчаяния, но только выражением глубочайшей скорби
души Богочеловека. Для того, чтобы искупительная жертва совершилась, необходимо
было, чтобы Богочеловек испил до самого дна всю чашу человеческих страданий. Для
этого потребовалось, чтобы распятый Иисус не чувствовал радости Своего единения
с Богом Отцом. Весь гнев Божий, который, в силу Божественной правды, должен был
излиться на грешное человечество, теперь как бы сосредоточился на одном Христе,
и Бог как бы оставил Его: Среди самых тяжких, какие только можно себе
представить, мучений телесных и душевных, это оставление было наиболее
мучительным, почему и исторгло из уст Иисусовых это болезненное восклицание.
По еврейски “Илия” произносилось “Елиагу”. Поэтому вопль
Господа послужил новым поводом к насмешкам над Ним: “Илию глашает Сей”.
Язвительность насмешки этой состояла в том, что перед пришествием Мессии иудеи
ожидали прихода Илии. Насмехаясь над Господом, они как бы хотели сказать: вот Он
и теперь еще, распятый и поруганный, все еще думает, что Он - Мессия, и зовет
Илию Себе на помощь. Первые два Евангелиста говорят, что тотчас же один из
воинов побежал, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал ему
пить. Очевидно это было кислое вино, которое было обыкновенным питием римских
воинов, особенно в жаркую погоду. Губку, впитывавшую в себя жидкости, воин
наложил на трость, по св. Иоанну, “иссоп”, т.е. ствол растения, носящего это имя, так
как висевшие на кресте находились довольно высоко от земли, и им нельзя было
просто поднести пития. Распятие производило невероятно сильную, мучительную
жажду в страдальцах, и св. Иоанн сообщает, что Господь произнес, очевидно перед
этим: “жажду”
(19:28-30), добавляя при этом: “да сбудется Писание”. Псалмопевец в 68 пс. 22 ст.
изображая страдания Мессии, действительно предрек это: “и в жажде Моей напоиша Мя
оцта”. Вкусив оцта, по свидетельству св. Иоанна, Господь возгласил:
“совершишася”, т.е.: совершилось дело Мессии, предопределенное в Совете Божием, -
совершилось искупление человеческого рода и примирения его с Богом через смерть
Мессии (Иоан. 19:30). По словам св. Луки, вслед за тем Господь воскликнул:
“Отче, в руце
Твои предаю дух Мой” (Лук. 23:46) и, “преклонь главу, предаде дух” (Иоан. 19:30). Все три
первых Евангелиста свидетельствуют, что в этот момент смерти Иисусовой
“завеса
церковная раздрася на двое с вышняго края до нижняго”, т.е. сама собой
раздралась на две части та завеса, которая отделяла Святилище в храме от Святаго
Святых. Так как это было время принесения вечерней жертвы - около 3 часов
пополудни по нашему времени, - то очевидно очередной священник был свидетелем
этого чудесного раздрания завесы. Это символизировало собой прекращение Ветхого
Завета и открытие Нового Завета, который отверзал людям вход в закрытое дотоле
Царство Небесное. “Земля потрясеся” - произошло сильное землетрясение,
как знак гнева Божия на тех, кто предал смерти Сына Его Возлюбленного. От этого
землетрясения “камения распадеся”, т.е. скалы расселись и открылись
делавшиеся в них погребальные пещеры. В знамение победы Господа над смертью,
“многа телеса
усопших святых восташа” - воскресли погребенные в этих пещерах тела умерших,
которые на третий день, по воскресении Господа, явились в Иерусалиме знавшим их
людям. Все три Евангелиста говорят, что эти чудесные знамения, сопровождавшие
смерть Господа, произвели столь сильное, потрясающее действие на римского
сотника, что он произнес, по первым двум Евангелистам: “воистинну Божий Сын бе
Сей”, а по св. Луке: “воистинну Человек Сей праведен бе”. Предание говорит,
что этот сотник, по имени Лонгин, стал христианином и даже мучеником за Христа
(память его 16 окт.). По свидетельству св. Луки, потрясен был и весь народ,
собравшийся на Голгофе: “биюще перси своя возвращахуся” - такие резкие
переходы от одного настроения к другому естественны в возбужденной толпе. Все
три Евангелиста указывают, что свидетелями смерти Господа и происшедших при этом
событии были “жены многи издалеча зряще, яже идоша по Иисусе от Галилеи, служаще Ему”, а
среди этих женщин, как перечисляют св. Матфей и Марк поименно, были: Мария
Магдалина, Мария - мать Иакова и Иосии и мать сынов Зеведеевых Саломия. О
дальнейшем, что произошло по смерти Иисуса и до Его погребения, повествует,
дополняя, как и всегда, первых трех Евангелистов, только св. Иоанн, бывший, как
он тут же утверждает, сам свидетелем всего этого. Так как была пятница -
по-гречески “параске-ви”, что значит “приготовление”, т.е. “день перед субботой”, а
суббота та была “великим днем”, так как совпадала с первым днем Пасхи,
то, дабы не оставлять на крестах тела распятых в этот “великий день”, иудеи, т.е.
враги Господа, или члены синедриона, просили Пилата, “да пребиют голени их” и,
умертвив их таким образом, “возьмут”, т.е. снимут и похоронят еще до наступления
вечера, когда надо было уже вкушать Пасху. По жестокому римскому обычаю,
распятым, для ускорения их смерти, пребивали голени, т.е. раздробляли ноги.
Получив на это разрешение Пилата, воины пребили голени у разбойников, распятых
со Иисусом, которые были еще живы. “На Иисуса же пришедше, яко видеша Его уже умерша, не
пребиша Ему голений: но един от воин копием ребра Ему прободе: и абие изыде
кровь и вода”. Отрицательная критика очень много занималась вопросом, могла ли
из мертвого тела Иисусова истечь кровь и вода, и доказывала, что это невозможно,
так как из мертвого застывшего тела не может истекать кровь, ибо она находится в
жидком состоянии в мертвом теле весьма недолго, не более часа, а что отделение
водянистой жидкости начинается лишь с наступлением разложения да еще при
некоторых болезнях, как напр., при тифозной горячке, лихорадке и т. п. Все эти
рассуждения неосновательны. Ведь мы не знаем всех мельчайших подробностей
распятия и смерти Господа, а потому и не можем судить о всех этих деталях. Но
общеизвестен факт, что у распятых наступает именно лихорадочное состояние. Да и
само прободение ребра произошло несомненно очень скоро после смерти и уже во
всяком случае не более, чем через час, ибо наступал вечер, и иудеи спешили
окончить свое злое дело. Нет при том надобности рассматривать это истечение
крови и воды, как явление естественное. Сам св. Иоанн, подчеркивающий его в
своем Евангелии, видимо отмечает его, как явление чудесное (“и видевый свидетельствова,
и истинно есть свидетельство его” - 19:35). Чистейшее Тело Богочеловека и не
могло подвергнуться обыкновенному закону разложения человеческого тела, а,
вероятно, с самой минуты смерти начало входить в то состояние, которое
окончилось воскресением Его в новом, прославленном, одухотворенном виде.
Символически это истечение крови и воды свв. Отцы объясняют, как знамение
таинственного способа единения верующих со Христом в таинствах крещения и
евхаристии: “водою мы рождаемся, а кровию и телом питаемся” (бл. Феофилакт и св. Златоуст).
Св. Иоанн, стоявший при кресте и видевший все это, свидетельствует и то, что он
говорит истину и то, что он сам не обманывается, утверждая это - “весть, яко истину
глаголет” (19:35). Излияние воды и крови из прободенного ребра Христова есть
знамение того, что Христос сделался нашим Искупителем, очистив нас водою в
таинстве крещения и Своею Кровью, которой напоя-ет нас в таинстве причащения.
Вот почему тот же ап. Иоанн в своем 1-м соборном послании говорит: “Сей есть пришедый водою и
кровию и духом, Иисус Христос, не водою точию, но водою и кровию... трие суть
свидетельствующий на земли, дух, и вода, и кровь” (1 Иоан. 5:6-8).
“Быша бо
сия”, т.е. не только прободение ребра, но и то, что у Господа не были перебиты
голени, “да
сбудется Писание: кость не сокрушится от Него”. Это было предуказано в кн. Исход
12:46: Пасхальный агнец, прообразовавший Господа Иисуса Христа, должен был быть
снедаем без сокрушения костей, а все оставшееся должно было быть предано огню.
“И паки
другое Писание глаголет: “воззрят Нань, Егоже прободоша” - это заимствовано из
кн. пр. Захарии 12:10. В этом месте Иегова в лице Мессии представляется, как
пронзенный народом своим, и этот самый народ при взгляде на пронзенного
представляется приносящим пред Ним покаяние с плачем и рыданием. Эти слова
постепенно исполнялись на иудеях, коими Господь был предан смерти, и будет
исполняться до кончины мира, перед которой произойдет всеобщее обращение иудеев
ко Христу, как предрекает это св. ап. Павел в Римл.
11:25-26.
