Главное заключается в том, что в
языческих мистериях и различных таинственных сокроментальных церемониях сам этот
акт, само это действие носило магический характер, т.е. оно действовало
независимо от того в каком состоянии, нравственном, духовном находится данный
человек. Именно магическое понимание всех этих сакральных таинств, оно
окрашивает всю религиозную тематику, связанную с этим моментом в различных
религиозных системах. В частности касаясь таинства крещения, мы обратим внимание
на то, что в христианстве первичным смыслом таинства крещения является именно
идея рождения, нового рождения человека, может быть даже более важного, чем само
рождение, телесное рождение человека. Это рождение заключается в том, что
таинственно человеку принимающего это таинство с верой и благоговением,
всевается некое новое семя Христова, духовное семя нового человека. Я вам
приводил целый ряд святоотеческих высказываний, которые красноречиво говорят об
этом, т.е. происходит рождение нового человека. Чем оно обусловлено? Обусловлено
не просто совершением, внешним совершением священнодействия, нет-нет, помните
что говорил святой Великий патриарх Иерусалимский Кирилл: «Если ты лицемеришь,
то люди тебя крестят, а Дух Святой крестить не будет». Т.е. само
священнодействие обессмысливается для человека. Если мы коснемся других таинств,
то еще более сильным оказывается утверждение откровений. Ап. Павел пишет о том,
что таинство даже можно принять во вред себе, кто ест или пьет не достойно, не
просто суть – едят и пьют, а многие потому и болеют и даже умирают. В таинстве
человек соприкасается с самим Богом. С каким же чувством, с каким душевным
настроением должен приступать человек к каждому таинству, не к священнодействию
просто мы приступаем, а к Самому Богу, присутствующему здесь и действующему в
нас через это священнодействие, т.е. никакие священнодействия, которые мы
называем таинствами, не совершаются сами собой, что католическое учение операто,
это не верное учение, не в силу совершенного действия Господь посылает
определенный дар Св. Духа, а лишь тогда, когда есть соответствующий духовный
отклик человека.
Епископ Феофан затворник писал: «Надо при этом иметь мысли,
что в сем умертии греху через крещение, ничего не бывает механическим, а все
совершается с участием нравственно- свободных решимостей самого человека.
Господь приступающего к Нему с покаянием и верою приемлет, прощает ему все
прежние грехи, и освящая таинствами снабжает силою препобеждать живущий в нем
грех, самого же греха не изгоняет, возлагая на самого человека изгнать его с
помощью даруемой ему для того благодати». Вот оказывается что происходит в
таинствах. Нет никакого автоматизма, никакого магизма, здесь человек становится
другой стороной. Это таинство Богочеловечно, двустороннее это таинство и не
может быть совершенно без человека.
А вы знаете как глубоко вкоренился этот
взгляд на то, что можно совершить таинство не зависимо от человека. Вспомните
нашу историю России. Как часто мы видим случаи, возьмите того же Ивана Грозного,
когда жена не угодна, куда ее? В монастырь. Не важно хочет или не хочет.
Постригли ее, всё, никуда не денешься. Неужели вот так и в Царствие Божье можно
завести, раз – и захлопнуть двери, не выскочишь от туда, прям красота…
Ну
хорошо, теперь я думаю нам стоит немножко поговорить и о другом таинстве,
аналоги которого внешне естественно, мы находим у язычников, речь идет ни каком
нибудь величайшем таинстве, а о таинстве евхаристии.
Оказывается, вкушение
хлеба, употребление вина, в сакральном именно смысле имело место в древних
языческих религиях, в частности на ближнем востоке, и у американских различных
индейских племен (этот хлеб назывался санку), неудивительно что это всегда имело
место. Хлеб и вино всегда были символами жизни и радости. Эти символы Христос не
отрицает, Он берет именно тот же хлеб и вино, но посмотрите какая разница между
таинствами евхаристии, и тем, что мы находим в тех же языческих церемониях. Там
надо было знаком приобщения к жизни, знаком приобщения к радости, знаком, если
хотите единства человеческого общения людей между собой. В христианстве мы
находим совершенно другое. Но прежде чем сказать как христианство понимает это
таинство, необходимо напомнить как смотрит на это таинство традиция католическая
и традиция протестантская.
Начиная с XIII века католичество уже сформировало
ту концепцию понимания этого таинства, которого в церкви не было. Я дерзаю это
утверждать, а потом попытаюсь это утвердить.
В XVI веке уже эта традиция
находит не только подтверждение, а утверждение на соборе, причем такого высокого
ранга как Триденский собор, это собор антиреформийский. В это время проходила
эта реформация, и собор этот был призван поставить заслон реформации и еще раз
напомнить христианам об истинах веры, как она понимается в католической церкви,
в частности Триденский собор определял, через благословение хлеба и вина,
сущность хлеба целиком изменяется в сущность плоти Христовой, а сущность вина в
сущность Его Крови. Эта идея уже в XVI веке как я сказал, уже не было новой,
например, по Фоме Аквинскому в католической церкви Великому святому, евхаристия
есть «убиение, заклание Христа, имолацио кристи». Католичество все свое внимание
обратило на ту сторону, что же там происходит с святыми дарами, и пришло к
выводам, которые действительно заставляют задуматься.
Вы знаете термин
«пресуществление». Что подразумевается под этим термином, какой смысл
вкладывается? Оказывается простой. В соответствии с теми философскими взглядами,
которые были присуще данному периоду жизни католической церкви, происходящее в
таинстве евхаристии, было интерпретировано следующим образом.
Акциденция
(внешние, видимые свойства, которые доступны для наших чувств) хлеба и вина,
т.е. евхаристических даров – остаются неизменными, сущность же хлеба и вина,
т.е. материальная сущность хлеба и вина изменяется, превращаясь в сущность Тела
и Крови Христовой.
Таким образом было объяснено, как это понимать, что мы
причащаемся Тело и Кровью Христовой. Оказалось так, что когда мы говорили
акциденция не меняется, а меняется существо, то это равносильно тому, что наши
чувства не воспринимают того, что происходит в действительности с дарами, т.е.
еще сказать точнее, у нас происходит обман чувств, вот что стоит за этим
пониманием. Почему можно усомниться в этом католическом понимании? По целому
ряду присутствующих здесь моментов.
Первый момент, может быть главное
заключается в том, что по своей материальной сущности хлеб и вино, ничем не
отличается от сущности нашего тела, нашего с вами тела, как и наши тела ничем не
отличаются по свой сущности от Тела Христова, лучше сказать само Тело Христово
ничем не отличается от сущности всех наших тел.
Афанасий Великий по этому
поводу совершенно определенно пишет: «Дух Святой отличен от единства тварного
бытия», т.е. он утверждает ничто иное, как удивительную вещь, что оказывается
тварное бытие, все тварное, по своему существу едино, Дух Святой отличен от
единства тварного бытия, тварное бытие в своем существе едино». Но он пишет и
другие вещи, гораздо более сильные, о которых сейчас я вам сообщу. Я зачитываю:
«Тело, поскольку имело Оно (тело Христово) общую со всеми телами сущность и было
Телом человеческим, хотя по необычайному чуду образовалось из Единой Девы,
однако же будучи смертным по закону подобных тел подверглось смерти».
Оказывается с чем мы имеем дело, с очень интересным вопросом, о том, какой
же смысл если бы так было, чтоб хлеб и вино в своей сущности превращалось в Тело
Христово чтобы это дало? Если Оно ничем не отличалось от наших тел и ничем ни
отличается от сущности всего созданного тварного мира. Это первое.
Второе.
Чем Тело Христово отличалось от наших тел? Своею сущностью? Нет. Чем же? Только
одним, тем что Оно было не слитно, неизменно, нераздельно, неразлучно, соединено
с Божеством, Богом Слово. Вот чем Оно отличалось – единением с Богом Слово, а не
какой-то отличной материальностью, какими-то другими химическими и физическими
элементами, которые присуще в Нем, ничего этого не было, причастностью к
Божеству, тою причастностью, которой не обладаем мы, которой мы не имеем, вот
оказывается чем отличалось тело Христово от наших, т.е. Оно не само по себе, а
отличалось характером Своего единства с Божеством. Если попытаться определить
католическую точку зрения, то ее можно было назвать монофизитско- докетической,
поскольку она, эта точка зрения, утверждает такое превращение хлеба и вина в
тело и кровь, при котором мы люди не способны видеть, т.е. нам кажется (докео),
что это остается хлеб и вино, на самом же деле нет, это не хлеб и вино, т.е. мы
становимся перед той докетической точкой зрения, которая была осуждена в свое
время в церкви, когда речь шла о человечестве Иисуса Христа, т.е. речь идет о
чем, о каком-то не просто пресуществлении, а если хотите превеществлении, почему
Хомяков Алексей Степанович и назвал евхаристию у католиков какое-то
атомистическое чудо, от слова «атом».
Есть и другая точка зрения, не менее
крайняя, протестантская, которая считает, что Христос лишь присутствует в святых
дарах, пока верующий причащается их. Как только закончил причастие, и, если там
что-то осталось в чаше, всё, Христос покидает эти дары, ибо дары для
причащающихся. Христос только для тех, кто причащается, не будет же Он
присутствовать там, где уже эти дары никому не нужны. Поэтому они совершенно
спокойно, без всякого зазрения совести, могут все это вылить в помойное ведро
или выбросить.
Помните несторианскую ересь, когда Бог Слово присутствует в
человеке- Иисусе, но не всегда присутствует, на кресте взял и оставил Бог Слово
человека- Иисуса, может соединяться, может оставлять. Эта ересь была осуждена
церковью, именно ересь, мы говорим именно о не слитном, повторяю, неизменном,
нераздельном, неразлучном единении Божества в человечеством во Христе. Как же
понимать, что же происходит, почему же все святые отцы единогласно говорят, что
мы причащаемся Тело и Крови Христовой, что это значит тогда?
У меня были
многократные случаи, когда обращались люди светские, под час с некоторым знаете
ли стеснением, и в то же время недоумением говорили: «Что, христианство
утверждает, что будто бы вы едите плоть человеческую, вы что утверждаете
антропофагию, возможность, да?»
Вот такие вопросы задавали корреспонденты.
Эти вопросы, которые волнуют очень многих. Уже было много случаев, когда
подходят и говорят, не могу причащаться, (это было с женщинами). Почему? Я же не
могу кровь пить, (в ужасе). Это обусловлено чем? Вот этим грубым, католическим
пониманием. Это грубятина, просто невероятнейшая, которой приходиться только
удивляться.
Святые отцы нас учат, и что они говорят об этом.
В таинстве
евхаристии происходит тот же процесс, который имел место в Боговоплощении. Не
случайно за литургией символически проходит вся жизнь Иисуса Христа, от
воплощения до воскресения. В Боговоплощении имело место то, что наитием Св. Духа
произошло холкедонское единение Бога с человеческим естеством, при этом
человеческое естество было именно человеческим, в полном и окончательном смысле
этого слова, во всем по своему естеству подобное нам, никаких изменений, никаких
различий, подобное всем телам человеческим.
Как пишет Афанасий Великий, это
является одним из кардинальных догматических положений христианской веры. Отсюда
вывод, что в евхаристии как и в Боговоплощении наитием тоже Святого Духа не
слитно, неизменно, нераздельно, неразлучно воспринимается Богом Слово в Свою
ипостась эти евхаристические дары, именно потому, а не по причине превращения
этих даров в Тело и Кровь Христову, не превращение в сущности Тело Христово,
трансубстанцию, вот это пресуществление, как у католиков, эти святые дары
являются Его плотью, не по причине изменения, а по причине соединения. Мы
называем плоть Христову – Божественной, хотя это плоть и человеческая. Почему
плоть человеческая Его стала спасительной? Потому что была соединена с
Божеством, поэтому когда к Нему прикасались люди или Он прикасался, то исцелял.
И эти святые дары таким наитием Святого Духа, как и во время Боговоплощения
становились причастными, т.е. едиными, халкидонски едиными, с Его человеческой
плотью. Как это может быть? Таким же действием Святого Духа. Не случайно ведь
когда Он жил, Он тоже ел хлеб, пил вино, и они становились Его Телом и Кровью,
т.е. становились причастными к Божеству Слово таким же халкидонским образом. Это
происходит и в евхаристии, т.е. во время литургии, поэтому святые дары
халкидонские воспринимаемые Богом Слово, в тоже самое единство с Собой как и
плоть от Девы Марии изменяют не свою материальную сущность, а характер своего
существования в этом мире. Хлеб не превращается невидимо, обманчиво для чувств в
Тело Христово, а халкидонски соединяется с Ним с Богом Слово воплощенным,
причащается Ему, как и при восприятии Им человеческой природы воплощения.
Потому, а не в силу какого-то таинственного, магического превращения,
евхаристический хлеб и является истинным телом Христовым. Потому и освященные
дары во время литургии, даже после освящения называют хлебом («раздробил владыка
святый хлеб»), потому священник не является истязателем, когда раздробил агнец,
он не Тело Христа режет, он хлеб режет, но какой!.. физически он остался хлебом,
но отныне он соединен действием Святого Духа, с Богом Слово воплощенным. Поэтому
после приложения этот хлеб сохраняет все свои естественные свойства, это знает
каждый причащающийся, каждый священник, особенно хорошо это знает каждый дьякон,
когда ему приходится употреблять святые дары после, и особенно если это много
остается, все это прекрасно знают. Поэтому православие с древнейших времен
употребляет другие по сравнению с Западом термины в отношении происходящей
литургии. Какие? У нас нет слова «пресуществление», а есть приложение,
претворение святых даров, это некие таинственные слова, с помощью которых
выражается вот то изменение, которое произошло с этим хлебом и вином, в этом
заключается основная идея, изменения происходят не вещественного характера, не
материального, а характера существования бытия в этом мире. Поэтому и
причащающиеся по словам отцов, мы становимся едины тела, становимся Христовыми,
становимся Телом Христовым. Так что у нас тело Христово? В каком смысле Тело
Христово? Что у нас изменился наш состав, и мы изменились телесно, вещественно?
Нет, речь идет не о вещественном изменении, а о той причастности Духу Святому,
который происходит и в причащающемся, через принятие святых даров, через их
вкушение. Поэтому причащающийся не превращается невидимо в Тело Христово, а в
меру своего духовного состояния вступает в непосредственное духовное, душевное,
телесное единение со Христом, именно причащается Ему, т.е. соединяется с Ним, и
в силу этого становится как говорят св. отцы единотелесным, единокровным Христу,
так что вот оказывается в каком смысле. В причащении происходит со Христом, с
Богом Слово воплощенным, а не превращение во Христа. Никто из причащающихся не
превращается во Христа и по-моему такой идеи никто, никогда не высказывал.
Еще раз повторяю, что в евхаристии нет никакого магизма, нет никакой
мистической алхимии, нет никакой механичности, о которой так хорошо сказал
Феофан Затворник, и потому христиане вовсе не являются какими-то антропофагами,
теми язычниками, которые приносили человеческие жертвы и потом их поедали,
ничего подобного этого у нас нет. Стоит привести несколько высказываний отцов,
которые подтверждают эти мысли.
Ириней Леонский пишет: «Как хлеб, взятый от
земли, после призывания нам ним Бога уже не есть обыкновенный хлеб, но
евхаристия, состоящая из двух вещей, из земного и небесного, так и тела наши
принимая евхаристию».
Святой Иоанн Дамаскин: «…так и хлеб общения не простой
хлеб, но соединенный с Божеством, очищаясь, мы соединяемся с Телом Господа и
Духом Его и делаемся Телом Христовым, причащением же называется таинство потому,
что через него мы причащаемся Божества Иисуса Христа, а общением и называется, и
по истине есть следствие того, что через Него мы вступаем в общение со Христом и
принимаем участие в Его как плоти так и Божестве, ибо так как мы причащаемся от
единого хлеба, то все делаемся единым Телом Христовым, и единою кровью и членами
друг друга будучи составляющими одно тело со Христом,
